Лауреат спецприза недавней «Золотой маски» выпускает в Театре наций спектакль. Некоторые секреты премьеры режиссер раскрыл в интервью «Вашему досугу».
Декорации делает Ксения Перетрухина — давний соавтор Волкострелова (если быть точными, то и спецприз «Маски» за новаторство они получили на двоих). Речь в пьесе идет о тяжелых буднях минчан: кто-то копит деньги на подарок, кому-то не хватает, чтобы заплатить за еду в супермаркете. Но все представления об унылой «бытовухе» лучше оставить дома. Ничего привычного Волкострелов и Перетрухина делать не умеют. Интервью тоже почти не дают. Накануне премьеры «ВД» попытался выведать у режиссера подробности о его постановке.
«Три дня в аду» — это о нашей жизни?
Об окружающей нас реальности, которая иногда становится адом, все зависит от точки зрения. Текст неожиданный для Павла Пряжко — жесткий, тяжелый. Он обычно делает «снимок» действительности, избегая оценок, а тут они есть. Вообще в тексте много тем. Это исследование нашего общественного сознания через конкретные обстоятельства и людей. Я себя к этим людям не отношу — я вроде бы из другого социального слоя, но сейчас, разбираясь в пьесе, понимаю, что и я такой же, так же иногда поступаю. Если же философски обобщить, то этот спектакль — про исчисляемый мир. Люди тратят много времени, чтобы все сосчитать и просчитать, и тем самым как-то утвердиться в жизни. На самом деле мы же понимаем, что мир не исчисляем, вселенная расширяется. А человек, пытаясь все посчитать, просто ищет себе точку опоры.
На сцене будут двое, Павел Чинарев и Александр Усердин. Но я знаю, что в фонограмме звучат голоса Игоря Гордина, Елизаветы Боярской и многих других. Это что — радиотеатр?
Скорее тотальная театральная инсталляция, в которой несколько разных пластов — звук, актеры, пространство, каждый элемент самодостаточен. Собираться в единое целое это будет только в присутствии зрителя.
Пространство малой сцены Ксения Перетрухина разделила на три части, в каждой стоит с олдатская палатка. И, говорят, в одной палатке даже картошку будут жарить…
Все вам так и расскажи! Палатки появятся только в финале, а почему — заранее не скажу.
Все, что вы ставите, не вписывается в традиционные представления о театре. Можете сформулировать, что вы ищете?
Я ищу театр, который мне интересен. Мне и тем людям, с которыми работаю. Для меня важна категория подлинности происходящего — мне сложно смотреть, когда в театре играют.
Говорят, что вы актеров выбираете среди друзей и знакомых.
У меня были работы и с теми, кого я прежде не знал, но в таких случаях требуется очень много времени, чтобы найти общий язык. С друзьями все быстрее и легче.
А что должен уметь актер, чтобы найти с вами общий язык?
Да ничего особенного. Просто иногда люди совпадают с тобой, а иногда — нет.
Музыка в «Трех днях в аду» будет?
Нет. Понимаете, то, чем мы сейчас занимаемся с актерами, — это партитура физических действий, которая следует музыкальным канонам. Это вроде бы очень простые вещи, но прийти к ним сложно.
Ну хорошо, а поставить классику, скажем, Мольера или Шекспира, вам не хочется?
Честно скажу — пока нет. Я, когда учился в Московском университете культуры, делал отрывки по Мольеру и по Сухово-Кобылину. Это прекрасные авторы, но у меня лучше получается другое. Вот говорят: стать профессионалом — это суметь поставить большой классический спектакль на большой сцене. Выходит, мне пока не интересно быть профессионалом.
фото: ИТАР-ТАСС
