«ВД» спросил у ведущих театральных критиков Москвы, кого они считают самыми интересными персонами в современном театре и почему.
Антон Хитров, обозреватель Газеты.ru
В мире (из того, что я знаю) для меня самое интересное явление — «Римини Протокол», это главные документалисты немецкого театра. А у нас — режиссеры Богомолов, Волкострелов, Вырыпаев, Серебренников. Тут я не оригинален. Все это люди, которые поставили перед собой вопрос, чем может стать театр сегодня, и дали на него неожиданный ответ. Теперешний Серебренников — это в первую очередь руководитель. Идеолог, жизнестроитель, если говорить пафосно. «Архитектор театра», который переосмысливает его как форму досуга — я говорю о «Гоголь-центре», конечно. Спектакли Богомолова — это далеко не только социальная радикальность, это прежде всего радикальность театрального языка. Точнее, разных языков, потому что спектакли не похожи друг на друга. Он мощный теоретик. Он остается в русле драматического театра, рассказывает истории, но непривычными средствами. Если начинать разбираться, это приемы кино и приемы литературы, адаптированные для сцены. Дмитрий Волкострелов — вообще из ряда вон, и его союз с Ксенией Перетрухиной, которая начинала в области современного искусства, еще больше укрепил его положение. Чрезвычайно любознательный режиссер, очень скромный, ему не надо самовыражаться, его, наоборот, интересуют герой, материал, автор, зритель. Особенно зритель. Реакции зрителя — это содержание его театра. Вырыпаев — уникальный персонаж: с одной стороны, у него театр вне изобразительности, театр от первого лица, где исполнитель общается с публикой. С другой — это мистификатор, «человек играющий», который превращает публичную жизнь в театр. Мне не близка такая позиция — но как художник он крайне любопытен.
Григорий Заславский, обозреватель «Независимой газеты»
В театре мне по-прежнему интересен Марк Захаров, а Константин Богомолов — уже неинтересен. Он, мне кажется, понял, что сегодня пиар — важнее, чем содержание. Принцип, по которому он делает свои спектакли, уже понятен, а вариации этой «темы» меня не трогают. Среди молодых есть несколько режиссеров, чьи спектакли я стараюсь не пропускать, но это не значит, что все, ими сделанное, вдохновляет и радует. Из только что вышедших премьер мне очень понравился «Затейник» в постановке Александра Баркара в РАМТе, я обязательно пойду на следующий их спектакль.
Виктор Борзенко, шеф-редактор журнала «Театрал»
Трудно назвать кого-то одного. Дело скорее в отношении к профессии. Всегда пойду на спектакль тех, кто ученически прилежно относится к своему актерскому труду. Миронов, Ахеджакова, Фрейндлих, Неелова, Рутберг, Сухоруков… Гениальный Чехов считал, что брат его Александр — один из самых одаренных людей на Земле, но настолько ленив, что не реализовал и трети своего таланта. Все дело в умении взращивать свой талант без повторов и штампов. И потому чисто по-зрительски бывает обидно, когда безмерно талантливая актриса, способная замечательно играть трагедию (например, Мария Аронова или Татьяна Васильева), растрачивает себя на низкопробные комедии.
Марина Тимашева, редактор журнала «Вопросы театра»
Одного имени не назову, да и те, что назову, будут не актеры, не режиссеры, даже не сценографы, а педагоги. Руководитель курса ГИТИСа — Олег Львович Кудряшов и его команда, в которую входит много людей. В этом году особенно нужно говорить о Светлане Земляковой. Именно она поставила на выпускном курсе спектакль по прозе
Павел Руднев, помощник художественного руководителя МХТ им. А.П. Чехова по спецпроектам, доцент ГИТИСа
Мне сейчас интересно следить за режиссером Константином Богомоловым. В проходящем сезоне он поставил «Гаргантюа и Пантагрюэля» так, что стал виден его огромный талант не только организатора сценического действия, но и человека, острейшим образом чувствующего пульс времени. А язык его постановок — острее некуда, ядовитый, злой, саркастический. Богомолову удалось развеять наш сумрачный театральный авангард, полный пессимизма и упадничества, и развернуться на территории памфлета и трагифарса, политического кабаре и пародии на массовую культуру. В «Гаргантюа и Пантагрюэле» по роману Франсуа Рабле Богомолов показывает, как сменяется эпоха: времена пышности, разнотравия, сложности, раскрепощенности телесной выразительности сменяются эпохой постной, моралистической, запрещающей все и вся, ограничивающей представление о человеке. Режиссер фиксирует тектонические сдвиги в сознании российского человека — конец культуры всеприятия и грядущий «великий холод». Театр Богомолова — это противоядие против той агрессии самодовольства и самодостаточности, которая исходит от политизированного общества 2014 года. Это театр, в котором смеются над собой.
Ольга Егошина, обозреватель газеты «Новые «Известия»
В театральном пространстве, к счастью, у нас еще сохранились те самые белые тигры, люди-великаны с биографиями-легендами. И понятно, что когда премьеру выпускает Лев Додин (Санкт-Петербургский Малый драматический театр) или
Валерий Фокин (Александринка), Кама Гинкас (МТЮЗ) или Римас Туминас (Театр им. Вахтангова), все театралы тщательно помечают красными кружками вечера в своем ежедневнике и начинают загодя бронировать билеты, а на премьере не успеваешь раскланиваться со знакомыми лицами. Приятно, что культурная элита обрела новые ниши: к Студии театрального искусства (худрук Сергей Женовач) и «Мастерской Петра Фоменко» добавился после прихода Миндаугаса Карбаускиса Театр Маяковского. Еще больше радует, что недавно появившиеся лица «молодых и незнакомых» становятся все более узнаваемыми и более притягательными. Имена Никиты Гриншпуна (Театр наций), Кирилла Вытоптова («Современник» и театр-клуб «Мастерская»), Марфа Горвиц (РАМТ, театр «Практика») — еще не зазвучали громко, но их имена на афише уже стали приманкой, и не только радуют сделанным, но обещают многое в будущем.
