Роман Виктюк дебютирует на московской оперной сцене. В его руках оказались «Искатели жемчуга», первая романтическая опера Жоржа Бизе. Театр «Новая опера» готовится к крупному событию.
Роман Григорьевич, чем привлекла вас редкая опера Бизе?
– Это один из самых любимых моих композиторов. Мне показалось безумно интересным предложение «Новой оперы», тем более что «Искатели жемчуга» после революции никогда не шли в Москве. Я прослушал несколько дисков в разном исполнении, внимательнее отнесся к клавиру и почувствовал такую увлеченность звуками, от которых душа уносится свободно парить в сферах, куда уму долететь невозможно. Я верю, душа бывает в этих сферах во сне, где зрит радость, мир и любовь. Но, просыпаясь, человек тут же делает «коррэкцию». Он отбрасывает в своем сознании те символы, что были им получены. Музыка, напротив, способна доставить сердцу человека то, что увидела душа. Бизе сумел в снах заглянуть в эти сферы и передать нам в музыке свои ощущения.
– Но давайте вернемся с заоблачных высот на землю…
– Как вы можете такое говорить? Ведь там же речь идет об Индии, величайшей философии, лично для меня непостижимой!
– Хорошо, тогда поговорим о знаках свыше. Обычно они сопровождают каждую вашу постановку…
– Бизе был первым композитором, с которым я встретился в детстве во Львовском оперном театре на спектакле «Кармен». Собрав у себя дома ребят со всего района, я пытался ставить отрывки из оперы: выход Эскамильо, последнюю сцену, Хабанеру. В то время я не знал названий арий, но запомнил на всю жизнь, как артистка Евгения Ляшенко с сигарой в руке пела Хабанеру. У меня не было слуха, я не знал музыкальной грамоты, но верил, что человек – сам по себе музыкальный инструмент, которому дан голос и чувство ритма. Правда, путал фамилию, потому что не знал, где делать ударение. Но какое это имело значение? Поэтому, когда покойный Евгений Колобов, пригласивший меня в «Новую оперу», только произнес слово «Бизе», я понял: это знак. Я обязан был взяться за постановку.
– Это ваша первая постановка в музыкальном театре?
– После разговора с Колобовым я почувствовал, что должен себя проверить. Опыт детских дворовых постановок (а кроме «Кармен» я ставил и «Пиковую даму», и «Сильву», и «Марицу») был не в счет. В апреле прошлого года я дебютировал «Иолантой» на сцене Краснодарского музыкального театра.
– Есть сведения, что в этом спектакле на сцену выходил сам Чайковский и пел партию Водемона. Бизе постигнет та же участь?
– Только в воображении. В «Искателях жемчуга» будет синтез музыки, драмы, вокала и движения. Думаю, в опере сейчас правомерно использовать достижения мюзикла. Я видел смелую постановку «Богемы» на Бродвее. Не изменив ни строчки Пуччини, создатели спектакля внесли в него азарт и клиповость современного мышления. Меня этот прием очень заинтересовал, и в нашей постановке действие переносится с Цейлона в Париж; восточные философские картины сменяют сцены европейской светской жизни. Человеческая душа может быть разъята на составные части…
– Вы задались целью скорректировать оперные традиции?
– Я прежде всего думал, как устра-нить абракадабру в сюжете.
– Ваши спектакли не могут обойтись без эротики...
– Она начинается у героев в детском возрасте с игры в жемчужины, которые мальчик дарит девочке, пытаясь ниткой жемчуга соединить ее с собой навсегда. Не знаю, насколько осмелеют взрослые артисты, чтобы реализовать на сцене выбросы сексуальной энергии, но в любом случае эротическая структура будет совершенно очевидной.
– У вас получается масштабная постановка?
– Есть один большой хор и массовые сцены в Индии и Париже, когда выходят все артисты. Есть фантастический свет – где-то под потолком возникает очень странное небесное видение. Сцена будет проваливаться и подниматься, декорации меняться на глазах у зрителей…
– Это правда, что на премьере будет дирижировать Юрий Темирканов?
– Должен быть он, а пока с нами репетирует Анатолий Гусь, еще один дирижер «Новой оперы».
– Говорят, ваш следующий проект тоже будет оперным?
– Есть предложение поставить «Отелло». Не скажу, от кого оно исходит. Я благоговею перед Верди. Он призывал меня в этот мир: я едва не появился на свет семимесячным под волшебные звуки «Травиаты», которую моя мама слушала в театре. Сейчас я поглощен премьерой – каждую минуту настраиваю себя, как антенну, на космос.
