– Я стараюсь не обрастать вещами, – говорит Нина. – Переезжая с одной квартиры на другую, беру с собой только самое необходимое: книги, фотографии и какие-то подарки от близких. Остальное для меня не имеет материальной ценности. К сожалению, понятие «дом» пока у меня не сформировалось, хотя очень хочется, чтобы это уже случилось.
– В интерьере квартиры присутствуют элементы восточного стиля. Наверное, это не случайно?
– Восток –это мудрость, которой хочется научиться. У меня в жизни все очень тесно переплетается с Востоком, восточными учениями. Я увлекаюсь вьетнамской дыхательной гимнастикой. Мои тетя и дядя занимаются агни-йогой. Прислушиваюсь к их советам, они помогают мне справиться с какими-то своими неприятностями. У всех моих «восточных» предметов есть свое назначение. Волшебная лампа (она так и называется, хотя на самом деле это, конечно, просто ионизатор) с журчащей водой и клубящимся дымком действует умиротворяюще и создает в комнате особую атмосферу. Специальные колокольчики приманивают счастье, «поющие ветры»
отгоняют злых духов. Фигурка Будды – своеобразный алтарь: с правой стороны – для добрых духов, с левой – для злых. С теми и с другими нужно поддерживать отношения, тогда никто мешать не будет. Да и вообще,
добро и зло – понятия относительные… Кальян – тоже подарок, правда, по
назначению не применяется, это скорее деталь интерьера.
– В ваших спектаклях часто присутствует мистика. А в обычной жизни вы верите в случай, тайные знаки?
– Мистика сопровождает меня повсюду. Еще в детстве мы с подругами все время гадали, устраивали спиритические сеансы, это вызывало трепет, страх. Тарелочка действительно двигалась по кругу и указывала на буквы, из которых складывались слова! Потом я начиталась Кастанеды, это было очень интересно. Сейчас мне нравится гадать на картах Таро. Заглянуть в будущее, распознать тайные знаки, которые даются свыше... Что может быть увлекательнее? Иногда бывает, что какая-то тупая рекламная строка со щита подсказывает тебе ответ на твой вопрос. Мне кажется, что мы одновременно существуем в параллельных реальностях и можем влиять на мир, изменять его. Для меня сны – такая же реальность, как и настоящая жизнь. Часто в них зашифрована какая-то информация о предстоящем событии.
–Например?
– Однажды, когда я ставила «Шинель» в Греции, меня вдруг охватила ностальгия. Я проснулась ночью от раскатов грома. За окнами бушевала гроза. И это природное явление натолкнуло меня на мысль поставить именно «Грозу». Хотя раньше полагала, что Островский и я – вещи несовместные. Вернувшись в Москву, встретилась с Галиной Борисовной Волчек, которая еще до моей поездки предложила подумать, какую вещь я хотела бы поставить в «Современнике». Я назвала несколько пьес, Галина Борисовна выбрала «Грозу».
–Известно, что режиссер Нина Чусова отличается собственным прочтением классики. О чем будет ваша «Гроза»?
– В пьесе Островского люди просто стоят и разговаривают, а основные события – где-то, но не здесь и не сейчас. Мы же эти события выносим на сцену, все происходит у нас на глазах, получается такой визуальный театр. У нас «Гроза» энергичная, актерский состав молодой. И еще: в «Грозу», как в матрешку, вставлен еще один спектакль – «Снегурочка», который органично вплетается в ткань повествования.
Что касается идеи, то наша работа о том, что каждый человек несет ответственность за свои поступки. Гроза в спектакле – пролонгированное событие, длится столько же, сколько идет спектакль. «Грозу» как катарсис переживает каждый, не только Кабаниха.
– В роли Кабанихи мы увидим Елену Яковлеву, чей возраст явно не соответствует возрасту ее героини. Многих удивил такой выбор.
– То, что Кабанихе 90 лет, – стереотип. Это молодая женщина, вдова. Для меня Кабаниха – положительный персонаж. Она пытается жить по правилам, содержать свой дом в порядке. Ей кажется, что она правильно поступает. Любит своего сына. Но легко любить хорошего. В конце пьесы Тихон говорит: «Вот возьму и сопьюсь, и пусть она со мной, как с дураком, нянчится». Мне кажется, великая материнская любовь – полюбить вот этого дурака. Да, Кабаниха ошибается. Но кто застрахован от ошибок? А вот Катерина (ее будет играть Чулпан Хаматова) – это та еще девочка: что хочу, то и ворочу. Когда мы начали репетировать «Грозу», Чулпан на второй день сказала: «Мне не нравится моя героиня. Я не буду делать Катерину, как все». Я сразу поняла, это и есть то, что надо: человек заряжен бунтом, анархией.
–Говорят, что готовятся какие-то необыкновенные декорации…
– Зрители увидят на сцене дом Кабанихи: что-то среднее между приютом, тюрьмой и крепостью. Это будет не картонно-разборная декорация, а целый павильон, нашпигованный спецэффектами. Над сцено-графией работал архитектор Александр Бродский. Всех тайн раскрывать не буду, скажу только, что готовится совершенно удивительный свет. Перед началом спектакля в фойе будет идти фильм «Гроза» 1937 года.
Очищение – вот о чем наша «Гроза». Раньше я очень боялась высоких слов, старалась принизить ситуацию, быть «ближе к народу», а на самом деле это неправильно. Задача искусства – тащить за собой туда, наверх. Не нужно бояться слов «очищение», «любовь», «совесть». Мне не хочется, чтобы звучал мат со сцены, этого много в жизни. В театре хочется чистоты. Хочется, чтобы был какой-то положительный заряд. Нужно какие-то «витамины счастья» раздавать зрителю.
– Про вас говорят, что вы приступаете к работе над спектаклем, продумав все вплоть до поклонов.
– Когда берусь за какой-то материал, я не знаю, что и как будет происходить, но вижу образ. Порой слышу музыку. Иногда вообще все сразу складывается. У меня постоянно происходит борьба с текстом. «Грозу» я всю разрезала на кусочки, которые потом снова склеивала.
Для меня важно, чтобы в работе присутствовал дух авантюры. Мне интересно то, чего я еще никогда не делала. Как только я начинаю идти по проторенной дорожке, становится скучно и ничего не получается, все проекты разваливаются. Мне нравится, как сказал Мейерхольд: «Режиссер должен делать хорошие спектакли, отличные, гениальные и плохие». Это обязательно. Если не будешь знать, что такое плохо, не узнаешь, что такое хорошо.
– В вашей практике были неудачные спектакли?
– Конечно, были. Но я не стану их называть – это несправедливо по отношению к актерам.
–Сколько лет вы живете в Москве?
– Около десяти.
–Сложно было привыкнуть к столичному темпу жизни?
– Нет, я не представляю, как можно существовать в другом темпе. Когда приезжаю в Воронеж, кажется, что жизнь там идет в замедленном ритме. Туда нужно ехать отдыхать у мамы, лежать, пирожки есть… В Москве я сразу поступила в ГИТИС, и мы, студенты, пахали по 24 часа в сутки. Ставили спектакли, по вечерам, чтобы прокормиться, подрабатывали в клубах, делали капустники, были шоуменами. Сейчас многие хотят выиграть миллион, поймать удачу за хвост и не понимают, что удача просто так не дается, нужно трудиться.
– Ваша идеальная фигура – тоже результат упорного труда?
– Полгода назад я весила 80 кг. Однажды утром встала и сказала: «Мне нужно поменять какой-то код внутри, ДНК, как я это называю». С тех пор будто что-то «зашифровалось» в организме. Я не просто села на диету, произошло нечто большее. Нельзя сказать, что все получилось легко и гладко, приходилось ломать себя. Но в итоге у меня изменился образ жизни, круг общения и, что самое главное, мысли. Я поняла: нужно очиститься от недобрых мыслей, которыми мы вредим в первую очередь сами себе. Лучше говорить правду. Надо учиться прощать людей. Это трудно. Нужно учиться быть добрым человеком. К тебе возвращается все. Жадным не нужно быть. И не «париться» по поводу того, что нет денег: сегодня нет, завтра будут. Кто «парится», у того их и нет.
Успех в театре – это мыльный пузырь. Сегодня есть спектакль и тебя все знают. Проходит пять лет, о спектакле забыли. Слава не вечна. У меня есть подружка, которая говорит: «Ой, я опять испытываю счастье!». Это так приятно слышать, от нее даже свет идет. Я так хочу счастья, что готова перетерпеть все: трудности, разочарования, обиды, потери...
– Вы влюбчивы?
– Для меня без любви мир не существует. Любовь – это не страсть: помахать руками, вскричать: «Ах, ах!», кинуться на шею. Любовь – это работа, пристраивание друг к другу, умение прощать, доверие. У моей подруги была замечательная семья: любящий муж и чудесная дочка. Дом был наполнен счастьем. Внезапно случилась страшная трагедия: муж подруги умер. Когда я пришла к ней, почувствовала, что любовь никуда не ушла, она есть. Восьмилетняя дочка сказала: «Мама, папа не умер, он стал нашим ангелом-хранителем». И я поняла, что любовь не заканчивается со смертью…
Я–романтическая натура, и даже если объект влюбленности не представляет ничего особенного, я придумаю такую историю и увижу столько хороших качеств, что он превратится в самого лучшего человека. Эти иллюзии потом разбиваются. На эти грабли я наступала бесконечное количество раз. А без любви нельзя…
