Спектакль Брянцев / Гёке / Нахарин

Большой балетный вечер - который не является простым дивертисментом,
Это не только балет, почти стратегия танца.

Во-первых, Сильфиды навсегда, то есть
«Призрачный бал» Д. Брянцева, под музыку Шопена.
Все (ну может не совсем все, а балетоманы) в курсе, что «Шопениана» – вечна, начиная с М. Фокина, новатора, реформатора и автора ее (в первой редакции - 5 номеров, ровно как и в «Призрачном балу»).
Шедевр Фокина когда-то стал оммажем 20 века – 19-му, в стиле «люблю, восхищаюсь, но переформатирую».
В «Призрачном балу» Д.Брянцева – оммаж от 21 века – 20 –ому, с таким же девизом.
5 пар, пять дуэтов – все они – безупречны, совершенны, это - классика «белого» балета,
Пуанты, грация пор-де бра и меланхолия.
В белые тона пачек балерин внесены оттенки голубого, розового, желтого..Слегка, но это так эмоционально.
В первом дуэте, а он самый нежный, Ксения Шевцова и Георг Смилевски – принц и принцесса
Их танец – чистая идея: воздуха, виражей, паутины, легких прикосновений и цветов бумажных.
Вздохнуть и выдохнуть к финалу.
Дуэт два – Валерия Муханова и Дмитрий Соболевский, пластика – свободней, в этом танце реальность ближе, и телесность – ярче, не только аристократизм и благородство, но и чувства.

Дуэт три, Эрика Микиртичева и Денис Дмитриев, танцевали под мазурку, пусть и весьма призрачную,но эти мажорные ноты, сбивчивый ритм, то ли танца, то ли сердца, неяркий оттенок желтого на белом, и весьма дерзкие поддержки. Это уже почти полет. И это бодрит.

Дуэт четыре, Наталья Сомова, Сергей Мануйлов, это - уже эротика, скольжения- длинные, тени- темные, скульптурно так.

Дуэт пять, Оксана Кардаш, Иван Михалев, все объединяют, к общему восторгу: нежность, легкость, дерзость и телесность все же неземную. Просто люди так не смогут.

Антракт. Как жаль.
Но - время шампанского. И еще чтоб настрочить инструкцию всем, кого люблю, ценю и желаю хорошего – им всем нужно обязательно придти и посмотреть этот шедевр.
Собственно, это еще время для консерваторов, ретроградов, жаворонков, и прочих не-сочувствующих покинуть помещение и пройти к метро.
Судя по количеству людей, вернувшихся в свои уютные креслица, мало кто подписался стать ретроградом. Люди, я вас люблю. (не от шампанского слова, это я)
В оркестровой яме – движуха, оркестр стал камерным, музыканты сдвинулись теснее, сомкнулись, прижали инструменты к телу, и контрабасы стали видны.

Итак, «Одинокий Джордж».
Одинокая черепаха с Галапагосских островов, написано в программке, и это все о ней
Автор хореографии- Марко Гёке, красавчик, и. скорей всего поэт, его явно пленяет мир идей, философия танца.
Попробуем вникнуть в эту практичную эстетику, с обнаженными торсами и повторяющимися угловатыми движениями. М.Гёке считают мистиком балета, но волшебства в танцах – меньше.
Скорее графика, точность, линия. Геометрия судьбы? И эти встряхивания кистями..
(Веганы, партия зеленых, придите, для вас тут место, время и красота человека)
Что может спасти человека, которому мучительно хочется Щелкунчика или Баядерки.
Музыка.
Шостакович – это непередавамо прекрасно.
Струнный квартет № 8, кстати, он написал в Германии (в Дрездене)

Из письма:
«Как я ни пытался выполнить вчерне задания по кинофильму, пока не смог. А вместо этого написал никому не нужный и идейно порочный квартет. Я размышлял о том, что если я когда-нибудь помру, то вряд ли кто напишет произведение, посвященное моей памяти. Поэтому я сам решил написать таковое. Можно было бы на обложке так и написать: «Посвящается памяти автора этого квартета». Основная тема квартета – ноты D.Es.C.H, то есть мои инициалы (Д.Ш.). В квартете использованы темы моих сочинений и революционная песня «Замучен тяжелой неволей». Мои темы следующие: из 1-й симфонии, из 8-й симфонии, из Трио, из виолончельного концерта, из Леди Макбет, намеками использованы Вагнер (траурный марш из «Гибели богов») и Чайковский (2-я тема 1-й части 6-й симфонии). Да: забыл еще мою 10-ю симфонию...
Псевдотрагедийность этого квартета такова, что, сочиняя его, я вылил столько слез, сколько выливается мочи после полдюжины пива. Приехавши домой, два раза пытался его сыграть, и опять лил слезы. Но тут уже не только по поводу его псевдотрагедийности, но и по поводу удивления прекрасной цельностью формы. Но, впрочем, тут, возможно, играет роль некоторое самовосхищение, которое, возможно, скоро пройдет и наступит похмелье критического отношения к самому себе..»

Псевдотрагедийность – это и о балете «Одинокий Джордж». Ребята просто классно и интересно танцуют, а в оркестровой яме в это самое время происходит нечто. Драма происходит.

А дальше случилось невообразимое. (Искусство – в массы). Во время антракта, и свет еще не гас, и люстра блистала хрустальными гранями, и народ шатался между рядов, телефоны весело горели голубыми экранчиками, а в это время на сцену вышел блондин в черном.
Играла музыка, в записи, ведь оркестровая яма вовсе опустела, и ничто не предвещало..
Что действо начнется уже в антракте. А оно началось.
Оно вторглось. Стихийно, современно. Максим Севагин танцевал пока антракт не закончился.
Такого точно еще не было на балетной сцене.
Так что остаюсь в восхищении.
Это еще не вся революционная правда, кототрая случилась в этот вечер.
Элементы социальной жизни внесли на академическую сцену, вся эта ресторанная тема, когда аниматоры приглашают на танец незаметно заскучавших. Однако тут никто не скучал, а их уже приглашали. Это было весело, но не только весело. Ярко, красиво, необычно.
Ей-Богу, не зима уж, а крестьяне торжествуют так, что.аристократам из 1 действия станет завидно. Финал – феерический. И смелый.

МАММТ, я люблю тебя.