Спектакль Бобок

Театр Российской Армии я открыла для себя не так давно, но пока с уверенностью могу назвать каждую увиденную мной там постановку великолепной. Спектакль режиссера Сергея Тонышева "Бобок" не стал исключением из этого списка, оставив меня под глубоким впечатлением. Здесь особо хочется обратить внимание на режиссера, ведь он не просто выпускник ГИТИСа, он - ученик Сергея Женовача, а это уже о многом говорит. Впрочем, еще лучше говорит о нем его постановка: контрастная, мистическая, эмоционально выматывающая, - не для всех, но для тех, кто готов оценить по достоинству едкое мистическое сочетание глубокой достоевской философии и удушающей эмоциональной нагрузки сразу нескольких его произведений.

Спектакль проходит на экспериментальной сцене, а потому не удивило и расположение зрительских мест - всего несколько рядов по диагонали. Когда я садилась на крайнее место в первом ряду, у меня и мысли не было, что я попаду в самый центр событий. Мимо меня в темноте с фонариками и криками бегали герои спектакля, иногда немного пугая, падали около меня, задевали своими одеждами, в меня из проема напротив летели миски, ложки и луковицы, один раз даже больно попав мне в ногу, - полное впечатление сопричастности, во много крат усилившее впечатление от спектакля. Позже из интереса решила прочитать более ранние отзывы, и там пишут, что позади рядов тоже происходит какое-то действие, которое можно рассмотреть только сверху. Честно говоря, не уверена, я бы услышала. Сзади сидели только двое и, болтая, перебирали лук, пока зрители заходили в зал перед спектаклем. Ах да, и еще от зрительницы с верхнего ряда узнала, что где-то за ней сидел актер, издающий в спектакле мистические звуки. Честно, они и так пугали меня, так что мне сложно представить себя в непосредственной близости от источника в такой темноте и такой атмосфере.

Меня совершенно потрясла игра практически всех актеров. Каждая секунда, каждый нерв спектакля буквально прожиты, пропущены ими через себя. Ощущение постоянного напряжения, словно сильно натянута резинка, которая больно шлепнет, когда ее отпустят, становится ощутимо для каждого зрителя. Дмитрий Оболонков, Даниил Штейн, Максим Чиков, Юрий Сазонов, Александр Макаров и неподражаемая Мария Шмаевич, браво! Весь спектакль проходит в полутьме, то практически шепотом, то на повышенных тонах. Костюмы - монашеские рясы, рубахи, черные мужские одежды и мафорий для Великого инквизиторов, грим - бедные белые лица или вовсе никакого, свет - яркие лучи фонариков в руках героев или софиты из дверного проема напротив, практически непроглядная дымка, по периметру - решетка, ощущения - от мистического до излишне реалистичного и сумрачно-безысходного. Эта сумеречная зона и есть подноготная каждого человека, изнанка, где душа не имеет значения, где преобладает земное, греховное и поверхностное.

В основе постановки зритель легко узнает небольшой рассказ "Бобок", сюжет из "Дневника писателя" и несколько глав из "Братьев Карамазовых". В спектакле они выстроены таким образом, что в каждом из них через грех герои все ближе подводят нас к Богу. О чем говорят трупы на кладбище в свете сверкающих молний? Нет, они не задумываются о деяниях в ушедшей жизни, не переживают о своих душах, - их по-прежнему заботят лишь искушения. Ребенок - существо невинное, и дозволено ли отцу применять розги для его воспитания без меры, с особой жестокостью? И апофеозом происходящего лично для меня стала притча "Великий Инквизитор", после ошеломительного исполнения которой захотелось протянуть к Богу руку. Помните, как на потолке в Сикстинской капелле? От кладбища, где уже нет Бога, к слову, обращенному к нему, от смерти к жизни, от греха к искуплению, от ошибок к возможности успеть что-то исправить...

Насколько разрывающий изнутри этот спектакль, настолько же он и жизнеутверждающий. Невозможно добраться до души и сердца, не содрав с них окостенелую оболочку повседневных безмыслия и обдурации. И я прекрасно понимаю, что не каждому захочется на спектакль, после которого можно испытать шок и опустошение, а осмысление коего растянется на ближайшие несколько дней минимум. Но, с другой стороны, разве не за духовным развитием ходим мы в театр, разве принесет нам пользу поверхностная комедия, разве не нужно каждому из нас хотя бы иногда задумываться о жизни и о Боге? Сергею Тонышеву низкий поклон, гениально, браво! А всем своим подписчикам рекомендую этот спектакль в Театре Российской Армии от всей души!

Рассказ «Бобок» на уроках литературы в школе не только не «проходят», но даже и не упоминают. Ибо слишком много в нем натурализма в изображении смерти и сопутствующих ей процессов гниения тела и души (даже так!) И, как ни убеждал всех Достоевский, что рассказчик, в общем-то, не он, а некий отравленный алкоголем писатель Иван Иванович, — но обвинений в душевном нездоровье от маститых критиков все же не избежал.

«Бобок» поставил на экспериментальной сцене Театра Российской Армии режиссер Сергей Тонышев, выпускник Российского института театрального искусства ГИТИС, курс Сергея Женовача. И получился правдивый рассказ о жизни и смерти; жизни после смерти; истинных и ложных идеалах; вере и неверии; Боге и Черте; Христе и Великом Инквизиторе.

Что в первую очередь характеризует спектакль «Бобок»? Это великолепная, «на разрыв аорты» игра молодых талантливых артистов. Тему они явно прочувствовали, Федора Михайловича уважают и читают вдумчиво и с удовольствием. Огромное им за это спасибо.
Во-вторых, это неожиданные находки режиссёра-постановщика, когда артисты появляются из той самой двери, в которую мы вошли в зрительный зал или оказываются «в клетке». Или взять ту же сцену с луковицами, старательно увязываемыми в «косички» двумя старухами (артисты Дмитрий Оболонков и Даниил Штейн) — лишь затем, чтобы Иван Иванович одним словом напомнил нам о той самой «луковке», кою «злая баба» Грушенька только раз в жизни нищенке и подала…

Очень внушительна инфернальная сцена с громами, молниями, рычанием и воплями, перемежающимися вполне себе мирными беседами трупов. О чем? О чинах и званиях; прежних «подвигах», не всегда красивых и честных; о непрестанно «охохохающем» соседе; двух насмешливых мертвецах, постоянно разыгрывающих бедную умершую женщину; о «новеньких», похороненных только сегодня…

Удивительно, как эти самые трупы похожи на нас, живых людей! О чем, думаете вы, ведут они «светскую» беседу в преддверии полной своей аннигиляции? Не волнуют ли их грехи, накопленные на жизненном пути и грядущее за них наказание? Увы, нет: вместо искреннего покаяния они играют в карты; рассуждают о «прелестях» молоденького трупа девицы Катишь… А потом дружно решают… «обнажиться» и «ничего не стыдиться». Так-то вот. Гниение их тел — ещё ничто по сравнению с гниением духа…

Рассказ «Бобок» достаточно короткий, и в канву спектакля совершенно логично вплетаются главы из романа «Братья Карамазовы». Особо подчеркну: вовсе не затем, чтобы «растянуть» постановку на полтора часа. Ибо промелькнувшие перед нами вехи судьбы Ивана Фёдоровича Карамазова (артист Максим Чиков) открывают нам человека предельно честного, мятущегося, страдающего, ищущего ответы на бесчисленные вопросы, кои ставит ему жизнь. В отличие от жрущей, испражняющейся и развратничающей толпы, типичных представителей которой мы созерцаем в «живых трупах» на кладбище, Иван Фёдорович не может равнодушно сносить несправедливости жизни.

Чрезвычайно ярки и экспрессивны сцены спектакля, посвящённые беседе Ивана с братом Алешей (артист Юрий Сазонов) — о невинных «детских слёзках» и невозможности верить в Бога, создавшегося такой ужасный мир.
Дальше — больше. Сочинённая Иваном поэма «Великий Инквизитор» — настоящее обвинение толпе, славившей воскресшего Христа за его чудеса и готовой отвернуться от Него, как только Инквизитор (актриса Мария Шмаевич) им это прикажет. И спасение Его от смерти на костре даруется лишь с условием, что Он никогда больше не придёт в наш мир…

Если нет Бога — значит, «все дозволено». Страдающий от душевной болезни, брат Иван с трудом отбивается от сладкоречивого Черта, в коего мистически перевоплощается уже знакомый нам писатель-выпивоха Иван Иванович (артист Александр Макаров). У него с Чертом много общего: оба они — наемные писаки, и «служат скрепя сердце, чтобы были происшествия, и творят неразумное по приказу». «Скучно и грустно иначе будет в «земном раю»», — считают оба.

Дым и мрак окутывают зрительный зал; в душе воцаряется смертельный холод. Неужели нет никакого спасения?
Но — вот оно! Жизнеутверждающая речь брата Алёши, произнесённая им перед мальчиками после похорон несчастного Илюшеньки, ставит все на свои места. Это речь о дружбе, братстве и необходимости беречь тёплые воспоминания, вынесенные из детства.
«Будьте как дети, ибо таковых есть царство небесное», — учил Иисус. То же самое, только другими словами, сказал и Алёша. И после речи его в душе наконец воцаряется полное спокойствие…