Спектакль Планета

Евгений Гришковец сделал спектакль о чужой женщине в чужом окне. Ты ее никогда не увидишь, и она тебя тоже. Это просто женщина. Это просто окно. Место, где свет. Женщина болтает по телефону, читает Акунина, а мы вместе с Гришковцом, невидимые, наблюдаем за чужой жизнью. И думаем о всемирном тяготении, и о любви, которой нигде нет.

Глеб Ситковский, критик: Занимательная астрономия

Может быть, вы уже слышали: Евгений Гришковец поставил наконец спектакль про любовь. Это - «Планета». Рядом с ним на сцене впервые объявилась женщина. Живая, красивая, обыкновенная – актриса Театра им. Вахтангова Анна Дубровская. Близкая настолько, что протяни руку и достанешь до ее волос. И вместе с тем бесконечно далекая, как чужая планета в черном небе.

Собственно, Гришковец в начале спектакля так публике ее и представит: чужая женщина в чужом окне. Так бывает – идешь по улице, а в светящемся окне мелькнул на мгновение женский профиль. Ты ее никогда не увидишь, и она тебя тоже. Это просто женщина. Это просто окно. Место, где свет.

За тем окном, где она живет, ничего особенного не происходит. Она болтает по телефону, читает Акунина, а мы вместе с Гришковцом, невидимые, наблюдаем за чужой жизнью.

Гришковец, как всегда, говорит нам о чем-то своем, задевающем лично каждого. Двигаясь по сцене немыслимыми орбитами, он ходит вокруг ее окна, будто она и в самом деле планета, а он спутник. Временами, пристроив воображаемого мотылька на конец длинной палки, он влетает в круг ее абажура. В соответствии с названием спектакля Гришковец занимается проблемами астрономическими: удивленно исследует законы всемирного тяготения, подчиняющие не только планеты, но и отношения мужчины и женщины. Ощущение бешеного движения, в которое закручивает одинокого маленького человека наша планета, Гришковцу и впрямь каким-то образом удается передать.

Но любви, как выясняется, нигде нет – ни в Азии, ни в Африке, ни у пингвинов на Южном полюсе. И Гришковец, притормозив Землю, будто это самокат, сойдет на своей остановке – в родном городе, где он, один-одинешенек, снова будет идти мимо светящегося окна, в котором вновь увидит женский профиль.

Ту ошеломляющую легкость, с которой Евгений Гришковец ухитряется говорить со сцены об основополагающих философских категориях, вряд ли еще где встретишь. Во всяком случае больше это ни у кого не получается.