Студия театрального искусства

Ставить Достоевского, а особенно «Братья Карамазовы» очень сложно. Сергей Женовач сразу отказался от идеи объять необъятное и сосредоточился 11 книге 4 части, посвященной ожиданию суда над Митей, обвиненным в убийстве отца.
В спектакле много диалогов, мало динамики, практически нет общих сцен. Разговоры, разговоры, разговоры… Алеша встречается то с Грушенькой, то с Катериной Ивановной, то с братьями… Перед нами в этих разговорах раскрываются характеры героев. Я читала роман 20 лет назад, а вспомнила и сюжет и героев мгновенно! Так точно были подмечены черты, в одном жесте вся жизнь. Потрясающая игра актеров! До глубины, до мурашек! Особенно финальная сцена.

Все актеры также молоды, как герои романа — и это одна из задумок режиссера: «возраст актеров очень близок, а часто и совпадает с возрастом персонажей. Алеше около 19-ти, Ивану — 23. И только старшему брату Мите — 27.» Это молодые люди, ищущие себя и свое место в жизни.

Лаконичность оформления пространства, свет, костюмы героев, все готовит к главной развязке, к суду. При этом суд этот будет не земной (не он так важен и так страшит, по крайней мере Ивана).

Черно-белые картинки, как в кинематографе, свет-тьма. И между этими двумя полюсами мечутся герои, каждый со своей правдой и своей болью.
Всегда мои симпатии были на стороне Алексея, было искренне жаль Митю, Ивана в книге недолюбливала. Тут же совсем другой человек, с огромным внутренним конфликтом души: вот где страсти и борьба! Прям захотелось роман перечитать, думаю, открою для себя иных братьев Карамазовых. И отмечу прекрасный дуэт Ивана Федоровича (Игорь Лизенгевич) и черта (Сергей Качанов).

Всегда считала, что самая трудная роль у Смердякова. Признаюсь, представляла себе его немного другим, но актер Сергей Аброскин очень убедителен. Его рассказ про убийство заставил замереть весь зал. Все затаили дыхание и боялись хоть слово упустить.

Спасибо СТИ за то многое, что не опишешь словами. Для меня это первое знакомство с театром и оно потрясло. Теперь я понимаю, почему в этом театре всегда аншлаг!
Точно идти, точно смотреть, хотя и роман Достоевского, и спектакль выворачивают душу. Тем не менее всегда считала и считаю роман очень светлым и дающим надежду.

«Записки покойника» ближе всего перекликаются с «Театральным романом», но также включали в себя линии из других произведений Булгакова, включая «Белую гвардию», «Дни Турбиных», «Мастера и Маргариты», а также фрагменты из репетиций Станиславского и его книги «Работа актёра над собой». Да, это было очень насыщено и весьма перепутано!
Необычным моментом было то, что пока зрители рассаживались, на сцене уже находился актёр. Он лежал на кровати спиной к залу, и не все его замечали.
Иван Янковский играет главную роль молодого литератора, для которого творческий процесс превращается в сумбурный кошмар, переплетённый со снами, грёзами, бредом. Подобные муки творчества даже представлять зябко. Ведь творчество - это не только сам его создатель, но и многие люди, связанные с процессом. И как сделать так, чтобы все были довольны, а произведение смогло сохранить свою вдохновенную суть? Вот об этом постановка, вся её линия абсурда.
Сценическое пространство постепенно рассыпается, как конструктор в обратном направлении. От этого как будто почва из-под ног исчезает, и реальность перепутывается окончательно со сном и какой-то своей, булгаковской мистикой.
Во всём видна мАстерская и своеобразная рука режиссёра, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора Сергея Женовача. Его данная постановка – это смелый эксперимент трактовок сложнейшего творчества Булгакова, плюс эксперимент взаимодействия со зрителем, который обязательно будет обескуражен, но я уверена получит удовольствие от этой хитрой театральной работы, номинированной на ряд премий.
Полный отзыв: https://flamingovv.livejournal.com/1042248.html

"БРАТ ИВАН ФЕДОРОВИЧ" - это 11-я книга "Братьев Карамазовых", или самое начало второго тома романа.
Зима, Петербург, мерзкая погода, разъединяющая людей, которые и так почти перестали доверять друг-другу. Завтра - суд над Митей, старшим из братьев Карамазовых. Сам Митя сидит в тюрьме, ожидая приговора. Основной вопрос, на который должен ответить суд - кто убийца? А убит, как вы помните, отец братьев - Федор Карамазов, и его деньги украдены. И непонятно, действительно ли Митя стал отцеубийцей, или лакей его отца - Смердяков, и какова во всем этом роль Ивана Карамазова?

Как известно, у Достоевского на пару страниц влезает столько душевных метаний и раздумий о смыслах, сколько у иного писателя и во всем собрании сочинений не отыщешь. И несомненно, "Братья Карамазовы" - это настоящий концентрат психологической прозы. Я давно уже читала сам роман, поэтому решила перед спектаклем перечитать хотя бы 11-ю книгу, и в очередной раз была впечатлена совершенством и насыщенностью прозы. На сцену диалоги персонажей романа были перенесены практически без купюр. Так что, если вы любите язык Достоевского, то по-крайней мере удовольствие от хорошо прочитанного текста точно получите. Но что же спектакль?

На сцене - два ряда скамей, напоминающих церковь или зал суда. Понимая, о чем идет речь, выбираем второе. В этот зал по-очереди заходят герои романа, садятся на скамьи спиной к зрителю.

В ярко освещенной части зала остаются Алеша и Грушенька. Собственно, все первое действие - это диалоги Алеши с остальными героями, в каком-то смысле представлящие их зрителю (читатель-то, и так уже преодолел пол-романа, и в курсе всех деталей). Сыграно отлично, практически все идеально попадают в образы, и да, молодость актеров здесь только плюс. Неожиданной оказалась Грушенька. Вместо милой очаровательной и довольно наивной девушки нам показали достаточно самостоятельную девицу, причем еще и говорящую с легким акцентом (???). В общем-то, почему бы и нет, но было непривычно. Зато мне неожиданно (кто смотрел батлы, поймет) очень понравилась Анастасия Имамова в роли г-жи Хохлаковой.

Это была дивная комическая роль (и одна из самых ярких в спектакле), в которой, ни на шаг не отступив от классического текста, она сыграла уморительную барыньку, над словами и манерами которой потешался весь зал.

Второе действие посвящено исключительно брату Ивану, и теперь уже он, а не Алеша - связующее звено. Иван беседует со Смердяковым, затем с чертом, и двум последним почти удается запутать его и чуть ли не свести с ума. По накалу страстей казалось бы должна лидировать вторая часть действия, ведь суд все ближе, версий все больше и сумасшествие нарастает, но это не так. Если первое действие - калейдоскоп разных типов, то второе - смотрится почти моноспектаклем за счет того, что и Смердяков, и черт в каком-то смысле отражения самого Ивана. В итоге создается впечатление, что мы посмотрели два разных спектакля. Может быть стоит убрать антракт, чтобы сохранить единство восприятия?

А теперь, почему "Брат Иван Федорович" не спектакль. Я не увидела здесь режиссера вообще. Режиссерских ремарок, режиссерских находок, режиссерского видения. Есть актеры, есть очень аккуратное отношение к тексту, есть зрители. Режиссера нет.

Возможно, у меня старомодные взгляды, но в моем понимании спектакль должен нести какой-то посыл, вызов, ставить восклицательный знак, вопрос хотя бы. Но это должен быть свой знак, свой вопрос. В данном случае подсознательно ожидаешь, что режиссер поделится с тобой своим мнением, своей точкой зрения, а не оставит один на один с текстом классика. Последнее, в общем-то, тоже неплохо, но... от спектакля ждешь несколько иного.

Что еще. Все - сцена, одежда, пространство - выдержано в строгих серо-черных тонах. Я так понимаю, что это стиль Женовача, и он считает цвет заслоняющим смысл. В случае Достоевского, пожалуй, такая цветовая гамма была уместна.

Резюме: диалоги были завораживающими (в зале стояла мертвая тишина), образы - точными, смотреть все это - интересно, но спектакля все-таки (пока?) не сложилось. Тем не менее, увидеть "Брата Ивана Федоровича", определенно, стоит. Неразбавленный Достоевский - прекрасен.

Булгаковская идентичность и самоопределение в теле театра бесами Женовача.
Такой увиделась мне постановка Студии театрального искусства «Записки покойника», по мотивам неоконченного одноименного романа М. А. Булгакова, литературно-биографических набросков и прочей концептуальной литературы, затейливо обозначенной режиссёром как «… по произведениям М.А.Булгакова. В спектакле использованы фрагменты книги «Работа актера над собой» и репетиций К.С.Станиславского».
Поиск смыслов происходящего в мрачное время написания “Театрального романа”, иронично завуалированный Булгаковым пыткой противостояния автора и театра, бережно оставлен постановочной командой и оттенён модными постмодернистскими деконструкциями. Демонически закручивая сюжет и образы “Чёрного снега” материализующимися кошмарами снов, всплывающими из глубин воспаленного сознания и вторгающимися натурализовавшимися фобиями в бытовой сюжет метаний молодого талантливого литератора, Женовач примерил ироническую улыбку Московского концептуалиста. И уже не булгаковские бесы, порождения мистифицирующего творческого замысла автора, а бесы авторов постановки заваривают кашу кукольного домика, в котором обнажаются «сущности» эпохи.
Пистолет, который не стреляет. Не выстрелил в начале и уже не выстрелит никогда. Выстрел бессмысленнен. Как нельзя убить уже мертвого, так и для не существующего и несущественного выстрелом ничего не достичь. Образом смерти и запредельности происходящего, существующего только в голове писателя и рассыпающегося зыбким финалом опадающих стен, оставляющих единственно реальный “скелет” в месте нехорошей квартиры - так глубоко соединены образ зыбкости мира из финала «Мастера и Маргариты» и молчаливый диалог зрителя и артистов… Проведенное Булгаковым через призму своего литературно-мистического гения восприятие действительности, многогранно не лишено обращения к теме тщетности усилий по преодолению собственных страхов в круговороте беспорядочных событий. И мнимое согласие с собой наступает после безвольного принятия действительности неизбежным и неотвратимым.
Юмор ли, сатира или злая насмешка автора над окружающей действительностью. Политические воззрения или усталость от безучастного наблюдения рушащегося мира. Несомненно зло, с задорным веселием молодых артистов, обращение режиссера к извечной теме, воспринимается зеркалом происходящего, без какой-либо надежды, без будущего, без счастливого конца.

Начиналось все прекрасно. Даже лишние билетики просили, как в старые добрые времена. А в фойе стояла большая бочка с "вином виноградным" (в котором мы опознали что-то типа ркацители) и совершенно прекрасной наливальщицей оного. Атмосфера вполне была создана и в зал мы вошли, полные предвкушений и ожиданий. Кстати, зал в этом театре совсем небольшой в ширину, но зато довольно вытянутый. У нас был один из последних рядов, и несмотря на это, видно было отлично.

Декорации оказались лаконичны - темнота и два мостика: один поперек - в стиле Михайловского/Тригорского, другой -дощатый и уходящий вдаль. Перед мостом плескалась вода. На мост вышел из темноты человек, дошел до конца, лег и выдержал паузу, достойную Станиславского. Потом достал из воды бутылку с водкой, открыл и повторил паузу на бис. Вообще, что в этом спектакле однозначно удалось - это паузы. Потому как в остальном, мы увы, с режиссером ни совпали от слова совсем.

Во-первых, главный герой. Который как бы альтер эго Довлатова. Мало того, что он существенно старше своего прототипа, это еще можно простить, предполагая взгляд на прожитую жизнь с высоты лет (хотя, насколько я помню, Довлатов не дожил даже до 50-ти, так что сомневаюсь, что такой разрыв в возрасте в данном случае это хорошая идея). Но это альтер эго, простите меня, редкий зануда. А это уже никак не Довлатов. Тексты которого обаятельны, даже когда печальны и язвительны, а язвительны они редко и это точно не про Заповедник.
( Свернуть )
Здесь Довлатова нет совсем. Увы. Есть печальный стареющий человек, погруженный в депрессию и постоянно пьющий. Постоянно! Который не раскрашивает своим присутствием жизнь окружающих, а погружается в трясину уныния вместе с ними.

Во-вторых, атмосфера. Вот за что я люблю прозу Довлатова - так это за легкий взгляд на жизнь, улыбчивость и дружелюбие. Он даже про Зону пишет тепло и с юмором. Что уж говорить про Пушгоры. Которые - очаровательный заповедник не только в прямом, но и в переносном, конечно же, смысле. И в этом самом переносном смысле его очарование никоим образом не растрачивается, а впитывает в себя оба слоя. Пушкинский и современный Довлатову. Подшучивая и иронизируя над обычаями и обитателями Пушкинских гор, Довлатов о времени работы в Заповеднике отзывается очень добродушно. В спектакле ничего этого нет. Нет иронии, нет юмора, нет тепла. Вроде и текст довлатовский, но настолько не те интонации, не те акценты, что даже те же самые шутки, вроде и смешные, но и они - не те.

Конечно, можно говорить о том, что режиссер пытался создать два плана - этот мостик и тот. Которые не пересекаются. Здесь - реальная приземленная жизнь простых людей, там - "возвышенные" мечты романтических дев от 18 и старше, иллюзии, романсы и прочая "интеллигентная чепуха". Что уход в темноту - это каждый раз уход в новую темноту. Что это спектакль не про Заповедник, который книга, а про Заповедник - который страна, и т.д. и т.п. Но проблема в том, что вот это вот все вышеперечисленное, это, наверное, и умно, и многогранно, и в чем-то изысканно даже (ах, эта кинематографичная черно-белость), но это - не Довлатов! Возможно, это Женовач, именно его "запой души", Довлатову лишь приписанный. Потому что атмосфера никак не из 70-х. Атмосфера из 90-х.

В-третьих, (чего уж там, все равно меня больше к Женовачу не позовут), меня несколько покоробило то, что пушкинские слова перепели с каким-то заведомо пренебрежительно-презрительным оттенком, перевели на уровень стеба. Абсурд был бы понятен, забавен и, пожалуй, уместен и даже естественен в данном контексте, но стеб, простите, нет.

И, наконец. Я люблю Довлатова. И Пушкина. И Заповедник во всех его ипостасях - и реальной, и книжной. Но 3.5 часа - в данном конкретном случае, это очень долго. Потому что статично, и недвижимо, и к сожалению (не думала, что когда-нибудь скажу это про спектакль по Довлатову), скучно.

В общем, не мой спектакль совсем. Увы. :*(

А сам театр - очень приятный. Маленький, но славный. Мы сидели аж на 16 ряду, но все было отлично видно. Правда слышно не всегда четко. Так что лучше покупать билеты ближе к сцене.

"Заповедник" - премьера СТИ
Немыслимо уютное фойе, с елочкой (игрушки - маленькие водочные бутылки), традиционными зелеными яблоками, бочкой советского вида, из которой наливают "виноградное вино" в граненые стаканы, с трансляцией новостей ушедшей эпохи... И прекрасный спектакль по любимой многими повести Довлатова.
Главное режиссерское решение тесно связано со сценографией (художник Александр Боровский). Через условную реку перекинут деревянный горбатый мост - усадебный, "пушкинский", на котором собирается стайка работниц музея в цветастых платьях времен Олимпиады 80. А внизу - длинные деревенские "мостки", передним концом нависающие над "рекой" (вода настоящая), там мыкается и тоскует герой, туда к нему приходит жена, подходят сельские алкаши и милиционер - идет грешная земная жизнь. Можно сказать, нынешняя жизнь, современная... но не так все просто.

Второй важный момент - выбор актера-героя. Практически сразу стало ясно, что и выбора-то не было, спектакль поставлен на Сергея Качанова. Это и точность интонации, и погруженность в себя, и внутренняя "алкогольная" суетливость (то, что не получилось у Верткова в "Москве-Петушках"). И - возраст. Благодаря которому возникает некая отстраненность, иллюзия воспоминаний. Герой - нынешний, он существует сразу в трех временах: сегодняшнем и времени Олимпиады 80, а третье время - пушкинское. То, что мы непосредственно видим на сцене, относится к эпохе моей с Женовачом юности (у меня было такое же цветастое платье, я так же закручивала волосы в пучок, как музейные девочки). В старой повести Довлатова, как неожиданно выяснилось, очень многое осталось (или стало в последнее время) до боли актуальным, потому так остро звучат иронические афоризмы - они потрясающе точны.
Два "моста" - обычный и "пушкинский" существуют в непересекающихся пространствах, однако перекличка между ними есть. Это перебрасывание пушкинскими строками, "современные" танцы девушек (недавних выпускниц мастера и двух постарше), чудесно исполненные романсы - иронично и очень красиво (отдельная благодарность за мое любимое "Я ехал к вам: земные сны...")
А в черном-черном небе светится Луной (а не Солнцем) посмертная маска Пушкина, пробиваясь светом через "земные сны".
Итог неутешительный: все персонажи стараются уйти от реальности - в алкоголь, творчество или в вымышленный театрализованный мир, где нетрудно себя представить героиней пушкинской поры... или в условный "израиль". Но... надежда есть - благодаря поэтическому восприятию жизни и поэзии в душе.