История Дягилевского фестиваля в Перми — это история про того самого одного война, который в поле оказался вполне себе воином. Фестиваль проходит с 2003 года, но с тех пор, как в 2011 году его художественным руководителем стал дирижер Теодор Курентзис, Пермь вышла не только на отечественные столичные карты культурного туризма, но и на мировой уровень. Впервые за долгое время журналисты легендарных и старейших мировых изданий, таких как немецкий Der Spiegel, итальянская La Repubblica или американские The New York Times, посетили Россию по культурному поводу, и посетили они именно Пермь по случаю Дягилевского фестиваля.
Редакция «Вашего досуга» также не могла игнорировать культурное явление подобного масштаба, и главное, что впечатлило нас, — не столько то, как фестиваль меняет репутацию и славу Перми и России на международной арене, сколько то, как он меняет сам город. Разумеется, в одни руки Теодор Курентзис таких успехов добиться бы не смог, но именно он задал вектор, набрал команду, и именно его вкус и видение конечной цели привели к тому, что в Перми, порой незаметно даже для самих ее обитателей, случилась настоящая культурная революция.
- 1. Город, где не смеются над словом «перформанс»
- 2. Город, который изменила музыка
- 3. Город, где заводы лучше музеев, а музеи лучше храмов
- 4. Город, которому очень важно сохранить достигнутое
Город, где не смеются над словом «перформанс»
Пермь — далеко не провинция. Это крупный город с развитой культурной инфраструктурой. Здесь, в свое время, усилиями музея PERMM и Марата Гельмана расцвел стрит-арт, который смог раскрасить и остранить суровое лагерное прошлое города, превратив современную Пермь в музей уличного искусства под открытым небом. Помимо этого в Перми огромные филармонические залы, несколько драматических театров, которые заполняются не только школьниками и детсадовцами, но и взрослыми людьми, готовыми тратить часть своей не самой большой зарплаты на организацию собственного просвещения и культурного досуга.
Каким-то необъяснимым образом в Перми сложилась редкая для российской станицы ситуация — спрос на искусство тут превышает предложение. Почва для Дягилевского фестиваля оказалась более, чем плодородной. В итоге, читая лекцию в Перми о современном искусстве, вам не приходится объяснять, что «перформанс» — это хорошо. Все знают, что это такое, и почти не слышны насмешки в духе «мой ребенок тоже так может».
Сегодня пермская публика фестиваля часами слушает Крама, знает произведения Лигети, мерно раскачивается в такт под Пярта, напевает Десятникова и жаждет мировых музыкальных премьер от современных композиторов. Все это при том, что далеко не все слышали произведения Бетховена, Моцарта, Шопена или Шуберта. Пожалуй, это обстоятельство — самое захватывающее в нынешней Перми: пропуская целые пласты музыкального наследия, ее жители, не имея иного предложения, стремятся постигать себя и акустическую среду вокруг сразу через современность, словно, цепляясь за настоящее, они стараются забыть свое тяжелое прошлое.
Город, который изменила музыка
За годы руководства фестивалем Теодором Курентзисом Пермь на время фестиваля преображается. Старые, богом забытые советские Дома Культуры заполняются звуками Малера, в них съезжается пермская элита и номенклатура, которой крайне полезно «на себе» испытать и своими глазами увидеть, в каком состоянии они содержат культурные сооружения.
Наглядным примером этого процесса может служить перформанс Cellular Songs, состоявшийся в прошлом году во Дворце спорта «Орленок». На время фестиваля совсем неживописное и малопривлекательное сооружение, которое выживает преимущественно за счет расположенного в нем дневного спортивного лагеря для детей (а дети по-прежнему — единственное, на чем в нестоличных городах люди стараются не экономить) стало обителью перформанса от культовой личности американского художественного авангарда второй половины ХХ века, Мередит Монк. Монк была номинирована на премию Грэмми и вошла в историю как пионер в той области искусства, к которой применимы определения «расширенная вокальная техника» и «междисциплинарный перформанс». Для каждого пространства, где выступает, она создает отдельную видеоинсталляцию, и пермский ледовый дворец «Орленок» не стал исключением.
Постепенно фестиваль выходил за пределы Пермского театра оперы и балета, активнее захватывая городскую среду. Апогея этот процесс достиг все в том же 2018 году, когда художник Алена Коган украсила все значимые для фестиваля локации и городские пространства арт-объектами в виде натянутых струн.
Благодаря фестивалю и лично Теодору Курентзису, обнаружевшему в одной из неожиданных локаций города интересную акустику, в Перми возникло новое и даже по московским меркам впечатляющее креативное пространство — Частная филармония «Триумф», приспособленная как для регулярных перформативных искусств и академических концертов, так и для масштабных событий фестивалей «Территория», Дягилевский и другие.
Город, где заводы лучше музеев, а музеи лучше храмов
В текущем 2019 году Дягилевский фестиваль оказался, пожалуй, самым интересным. В первую очередь из-за равномерности своей программы. Публика уже привыкла, что в центре каждого фестиваля есть событие, которое, словно магнит, притягивает людей со всего мира. Такими событиями, например, в разные года становились «Травиата» в постановке Роберта Уилсона или «Жанна на костре» от режиссера Ромео Кастеллуччи. Остальным же событиям приходилось довольствоваться статусом «приложения», своего рода обрамления флагмана.
В этом году громкая премьера оперы Берга «Лулу» в постановке Максима Диденко отменилась, и у гостей фестиваля и местных жителей появилась уникальная возможность оценить программу фестиваля без вспышек, разделяющих впечатления на «до» и «после». Отмена громкой премьеры, которая произошла неожиданно и вызвала массовые сожаления, сослужила хорошую службу фестивалю в целом — дала возможность проанализировать его в «вялотекущем» формате, где каждое отдельное событие в остутствии иерархического состязание самодостаточно.
Публику ждали опера, балет и концерты в альма-матер фестиваля — Пермском театре оперы и балета. Яркими точками стали вокальные перформансы и концерты ведущих мировых музыкантов в Органном зале Филармонии. Редкие филармонические институции России могут похвастаться тем, что на концерте органа и трубы стоячей овацией публика вызывает музыкантов на три биса подряд.
Пермский зритель вынослив. Он благодарно высиживает самые долгие и монотонные исполнения. Даже с японского эмбиента, исполненного МАСМ весьма сомнительным образом, где посетителям предложили в 2 часа ночи лежать на полу в Доме Дягилева, слушатели уходили как-бы извиняясь, испытывая стыдливую неловкость. Возможно в такой самоотверженной открытости новой музыке кроется все та же причина — не то, чтобы есть много предложений послушать интересные концерты.
Повышенный интерес местных жителей и гостей Перми привел к тому, что в этом году фестиваль охватил невиданное для себя количество новых локаций. Одно только открытие фестиваля, на котором фестивальный оркестр под управлением Теодора Курентзиса исполнил Девятую симфонию Малера и российскую премьеру произведения Малин Бонг, прошло в массивном пермском Дворце Культуры имени А. Г. Солдатова, чтобы вместить всех желающих и сделать цены на билеты доступнее. Здание возникло в 1938 году по воле Иосифа Сталина, решившего создать для работников завода №19 нечто, что будет удовлетворять их культурные потребности. Кажется, что убранство этого сооружения не подвергалось реставрации с момента основания, но фестивальная публика с удивлением обнаружила в упадническом состоянии обаяние имперского аутентизма.
Собственно главным открытием этого фестиваля стал именно завод — Завод Шпагина. На заброшенной в самом центре Перми промышленной территории и в предыдущие годы проходили перформансы и концерты. Но если прежде пространство завода использовалось преимущественно как ready-made, то в этом году его ждала масштабная реконструкция, превратившая культовую заброшку в главный креативный кластер Перми. Теперь здесь открылся стильный магазин сувенирной продукции Дягилевского фестиваля и музея современного искусства PERMM. Здесь же заработал лекторий, проходили кинопоказы и главная жемчужина — бесплатные прямые трансляции событий фестиваля для тех, кто не нашел возможности приобрести на них билет. Несколько Цехов завода Шпагина стали выставочными и концертными пространствами, сама территория трансформировалась в урбанистическо-исторический парк. В отличии от схожих по концепту «Винзавода» в Москве и «Этажей» в Петербурге, Завод Шпагина — и масштабнее, и разноплановеннее, и содержательнее, и главное — просторнее. Возможно это первый завод в России, где теперь так легко дышится.
Изменил фестиваль этого года восприятие привычного пространства советского наследия и другим событием — двумя показами спектакля Анатолия Васильева «Старик и море» на музыку композитора Владимира Мартынова и с Аллой Демидовой в главной роли. Пермский Театр-Театр, куда, если не брать в рассчет пару постановок вроде «Пьяных» Марата Гацалова с музыкой композитора Сергея Невского, жители Перми и пригородов съезжались за преимущественно провинциальным драматическим театральным искусством, столкнулись с радикальным спектаклем, скрещивающим «старый» театр с «новым». На сцене Алла Демидова три часа без антракта читала текст Хемингуэя с листа, привнося дистанцию между героем притчи и собой как перформером. Зрителям же предстояло самостоятельно проделать путешествие за большой и недосягаемой рыбой. Полотнища ткани сверкали всеми оттенками морской и небесной лазури, унося публику все дальше от берега. Свет отсчитывал время от рассвета до заката и от заката до рассвета, заставляя зрителей прочувствовать не только неумалимый ход времени, но и в том числе телесную закостенелость путешествующего в хрупкой лодке старика. Спектакль крайне сложен к восприятию, с показов в Москве в рамках Чеховского фестиваля с него сбегала добрая четверть зала. В Перми же уходили крайне редко, завороженно наблюдая и видимо на подсознательном уровне ощущая и принимая привычную перформативную форму в маскировочной олдскульной упаковке.
Более того, в этом году фестивальные события впервые вышли за пределы города. Так в детской школе города Оханска Пермского края с трехчасовым концертом выступил участник Дягилевского фестиваля, всемирно известный пианист Михаил Мордвинов, что стало первым выступлением музыканта такого уровня за все время существования города.
Наконец жемчужина Перми — Художественная галерея, занимающая здание Спасо-Преображенского собора, застывшая между духовным в искусстве и искусственным в духовности, за счет чего ставшая чуть ли не лучшим региональным музеем России, по прежнему осталась территорией ночных концертов при свечах. На верхнем ярусе, в считанных метрах от вершины внушительного иконостаса, в месте, где обитают знаменитые «Пермские боги», в 3 часа утра, когда рассвет уже близко, а «белая ночь» миновала, в этом году проходили концерты Сесиль Лартиго, играющей на гипнотическом инструменте волны Мартено, и выступления хора byzantiAeterna с программой византийских церковных песнопений.
Многие замечают, что с появлением завода Шпагина, ставшего в этом году негласным «штабом» фестиваля, улицы Перми стали пустее. Обычно лекции, перформансы и мастер-классы проходили во многочисленных уличных кафе и временных конструкциях, открывавшихся специально к фестивалю. Однако этот недостаток окупила стильная навигация и брендинг урбанистической среды. Увидеть «устаревший» трамвай, громыхающей по «устаревшим» рельсам и при этом забрендированный модным фестивалем — уже само по себе музыка.
Город, которому очень важно сохранить достигнутое
Глядя на все эти фестивальные преображения хочется надеяться, что в Перми хватит независимых перформеров и культурных культуртрегеров, которые не дадут новым локациям опустеть и сохранят в них бурление жизни.
Под угрозой же находится пространство галереи, которое уже несколько лет планируется передать РПЦ, а экспозицию перенести на территорию все тех же просторов Завода Шпагина, в результате чего безусловно возникнет новый диалог между традицией и современностью, но утратится куда более важный — между духовностью и исскуством.
Однако потеря фактурной культурной площадки — не самая страшная утрата, грозящая Перми. Официально все слухи усиленно опровергаются, от комментариев все заинтересованные стороны отказываются, но разговоры становятся уже настолько серьезными, что их сложно игнорировать — по неподвержденной (но после возникновения в судьбе строительства новой сцены Пермского театра знаменитого варвара от искусства Владимира Кехмана не вызывающей сомнений) информации, Теодор Курентзис покидает Пермь. Многие замечают, что в этом году его выступлений на фестивале непривычно много. И возможно все шесть его появлений в разных ролях и на разных событиях программы — своего рода прощальный ундецимаккорд.
Вполне вероятно, что он переместится в Петербург, где в одном из пространств бывшей студии звукозаписи создаст креативный музыкальный кластер, существующий по принципам творческой коммуны, где регулярно будут проходить выступления и прослушивания новых музыкантов, где музыка будет вступать в диалог с визуальными и театральными формами искусств.
За Петербург остается только порадоваться. Но для Перми при таком сценарии главной задачей будет не открывать новые сцены, а стараться не привести в привычное для города запустение и разруху уже существующие.
