Иван Максимов
Показ лент художника, узнаваемого по первым кадрам.
В отечественной анимации совсем мало мировых звезд, появившихся уже в постсоветское время. Из их числа — режиссер и художник Иван Максимов, автор, узнаваемый по первым кадрам, создавший в фильмах свой собственный мир, полный нелепых антропоморфных существ, и год за годом рассказывающий нам о них смешные, лирические и грустные истории. Недаром фестивальные награды, которые получает Иван, регулярно сопровождаются формулировкой «За верность себе».
Максимов — выпускник «золотого набора» высших курсов сценаристов и режиссеров, где он на рубеже девяностых учился у мэтров отечественной анимации вместе со знаменитыми сегодня Александром Петровым, Михаилом Алдашиным, Михаилом Тумелей. Но в отличие от сокурсников, он пришел учиться, не имея художественного образования, а будучи «рисующим физиком». И до сих пор любит говорить, что не умеет рисовать, да кто ж ему поверит? Его первым фильмом стало ироническое «Болеро», где под набирающую обороты музыку Равеля по черно-белому лабиринту кругами ходило носатое существо с рюкзачком, похожее на длиннохвостого динозавра. Прославился этот фильм позже, в 1993-м, когда уже во второй редакции получил приз Берлинале. Но именно во время учебы, в конце 80-х, Максимов начал сочинять и обживать свой монохромный мир, где на фоне плотных фактурных стен и густой природы, шла абсурдная, но очень убедительная жизнь загадочных существ. Про съемки «Болеро» режиссер как-то рассказывал, что поставил круговые проходы своего «динозавра» на цикл и посадил друзей смотреть, а сам следил за их реакцией. Когда зрители, наблюдавшие неостановимое важное шествие героя и его хвоста, начали падать со стульев от смеха, — он понял, что настал момент ввести в сюжет какое-то новое действие. Так из стен побежали муравьи, а потом хвостатый сел и съел из рюкзачка свой завтрак. «Болеро» Максимов назвал «фильмом повышенной духовности», смеясь над надутой многозначительностью авторской анимации. Следующие фильмы — «Фру-89. Слева направо» и «54» — были развитием найденного хода: безостановочного движения (в одном случае — фарша, превращающегося в многочисленных бегающих и летающих монстриков, в другом — толстячка с ведром воды), подчиненного музыке и какой-то своей, нам непонятной логике. Постепенно в фильмах Максимова стали возникать микросюжеты, они становились все более подробными и разветвленными, а в картинах сегодняшнего дня уже рассказываются целые истории. Но все равно главным в них остается музыкальный ритм (Иван всегда снимает картины без диалогов с сильным музыкальным сопровождением) и хлопотливо-абсурдная жизнь фантастических существ, которых режиссер называет «дурилками», — человечков с хоботами, заячьими ушами, крыльями и хвостами.
Отечественной анимации, славящейся своей ясностью, очень не хватало такой парадоксальной, абсурдной вселенной. Вероятно, именно поэтому фильмы Максимова приобрели сразу множество фанатов, причем это были в одинаковой степени любители авторской анимации и веселых анекдотов, любители черного юмора и сентиментальных историй. Поскольку, несмотря на некоторый психоделический флер и странность, персонажи Максимова — настоящие дети и по виду, и по характеру движения. У него даже многоногие монстры похожи на щенят, даже бородатые герои своей милой неуклюжестью напоминают младенцев, что уж говорить об их загадочной логике, которая совершенно не удивляет детей, очень любящих фильмы Максимова. Ну и, конечно, мимо его фильмов не могут пройти чувствительные девушки, они лучше всех понимают максимовские нежные и трогательные сюжеты о любви и одиночестве. А сам режиссер отвечает им взаимностью — какими бы монстрами ни выглядели мужские персонажи его фильмов, его «девоньки» — это всегда либо умилительные маленькие девочки, либо роскошные пышногрудые девы, пусть даже с заячьими ушками.
Максимов работает интенсивно — выпускает по фильму каждый год-два. И в последних фильмах с ним часто работают аниматорами и даже художниками его ученики. Студенты, которых режиссер учит главным образом в школе-студии ШАР, — это такой же феномен, как и сам режиссер — не только его фильмы, но и картины его учеников узнаются сразу. Все они в той или иной степени несут на себе отпечаток руки учителя. Вероятно, с годами и опытом это сходство уйдет, но в дипломных работах оно производит впечатление — совсем немного в мире режиссеров, оказывающих такое явное влияние на студентов.
