Когда в Голливуде актера называют лишь по имени – Джек, Клинт, Том, Лео – все понимают, что речь идет о Джеке Николсоне, Клинте Иствуде, Томе Крузе или Леонардо Ди Каприо. Круг таких звезд очень узок. К нему принадлежит и Дензел, к имени которого совсем не обязательно добавлять фамилию Вашингтон.
Дензела Вашингтона иногда сравнивают с легендой Голливуда – другим чернокожим актером Сиднеем Пуатье. Сравнение это уместно не только потому, что Пуатье и Вашингтон – одни из немногих афро-американских актеров  удостоены «Оскара», но и потому, что оба нашли путь к сердцам мировой публики. Но Вашингтону, в отличие от Пуатье, повезло больше. Не в том смысле, что у него два «Оскара»  (фильмы «Слава» (1989) и «Тренировочный день» (2001), против одного у Пуатье, а в силу разных периодов американской истории, в которых они блистали. Расцвет карьеры Пуатье пришелся на начало переломного момента в расовых отношениях в Америке, Вашингтон же снимается в фильмах, в которых цвет кожи героя уже не имеет никакого значения. Дензела приглашают на роль исключительно из-за его способности сыграть ее. Как это и происходит в новой картине «Дежа Вю» (Déjà Vu). 
Вашингтон - большая находка для фильма. Он настолько правдоподобен в самых неправдоподобных ситуациях, которые возникают в этом фантастическом боевике, что зритель готов поверить даже в то, что герой Вашингтона, федеральный агент Даг Карлин, совершает путешествие во времени, а телепортация выглядит не как сюжет, позаимствованный из научной фантастики, а как следующая, очень близкая фаза технического прогресса.
Накануне выхода «Дежа Вю» в мировой прокат я встретился с Дензелом Вашингтоном в Лос-Анджелесе, в историческом отеле Hyatt Century Plaza.
Дензел был в добром расположении духа и довольно разговорчив, что с ним бывает, скажу вам, не всегда.
Название фильма буквально диктует первый вопрос: доводилось ли тебе лично испытывать ощущение «дежа вю?
Этот вопрос занимает мыслителей и ученых очень давно. У меня, как почти у всех нас, не раз было чувство «дежа вю». Например, мне много раз снилось некое место, а потом я его обнаружил в Бруклине, в Нью-Йорке.  Это одно из таинств нашей жизни. Такого рода необъяснимые явления встроены в наш фильм, чтобы мы вместе подумали о том, просто ли это игры нашего разума или за этим есть некая более глубокая реальность, какой-то параллельный мир, в котором мы, по мнению некоторых ученых, существуем. Это, конечно, не более, чем гипотеза, но, согласись, об этом интересно задуматься.
Твой герой совершает путешествие во времени, которое неизбежно ставит вопрос о судьбе человека. Например, предначертана ли она, можно ли ее изменить задним числом?
Я верю в судьбу, но знаешь выражение: судьба не состоится без труда? Ты не можешь просто ждать исполнения предначертанного тебе, сидя, сложа руки. Кстати, о шутках судьбы и «дежа вю». У меня был сегодня такой момент. Я пошел вынуть почту из почтового ящика, который у меня на подъеде к гаражу. И, чувствую, что кто-то должен сейчас проехать. Хотя там, где я живу, машины ездят редко. Ну, я взял почту, жду. Проходит минутка, проезжает белый грузовичок, останавливается, подает назад и из окошка кабины высовывается не кто иной, как Эдди Мерфи: «Как дела, мэн?». Я отвечаю: «Да вот, стоял, тебя ждал». 
Тебе пришлось играть федерального агента, который расследует вполне реальный акт терроризма. Ты, конечно, играл служителей закона и раньше, но, зная твою дотошность в подготовке к любой роли, хочу спросить, какие особенности были на этот раз?
Мой Даг Карлин – агент ATF (Бюро США по контролю на алкоголем, табаком и огнестрельным оружием – «ВД»). В реальной жизни это агентство занимается расследованием всех актов терроризма, связанных с федеральной собственностью или если жертвы  были на правительственной службе, как в фильме. В частности, оно расследовало взрыв федерального здания в Оклахоме и первую попытку подрыва Всемирного торгового центра в 1993 году. Среди консультантов фильма был отставной агент ATF Джерри Радден, который двадцать лет занимался такого рода расследованиями. Я попросил его ввести меня как можно глубже в методы работы АТF, а также дать мне как можно более подробную картину психологии федерального агента. Мы много говорили об эмоциях таких профессионалов, например, о том, что Джерри чувствовал на месте взрыва в Оклахоме? Джерри сказал, что самое трудное в такой ситуации не быть эмоционально вовлеченным в процесс, потому, что это может помешать объективному восприятию реальности.
Психология психологией, но твой Даг по ходу фильма вынужден совершать довольно опасные трюки. Ты сам участвовал в этих сценах или за тебя все выполняли каскадеры?
Ну, нет! Мы снимали сцену под мостом через реку Миссиссиппи. Для того, чтобы добраться до подбрюшья моста, мне нужно было карабкаться по узким металлическим конструкциям, а иногда и балансировать на них как в цирке. Тони (режиссер фильма Скотт – «ВД») точно также добирался туда, но он – опытный альпинист! Но тут, знаешь, вступает в силу самолюбие и гордость. Я, может, и боюсь, но ни за что это не покажу! По прошествии времени вспоминаешь это приключение как очень забавное, но тогда я получил значительный выплеск адреналина в кровь.
Твои партнеры по фильму, с которыми я беседовал ранее, говорят, что с тобой очень интересно работать, но ты порой задаешь им задачки, отклоняясь от текста и импровизируя. Это у тебя такой метод?
Я всегда до начала съемок заучиваю свой текст по сценарию. Но я даже не пытаюсь решать заранее, как будет разыграна сцена. Вот мы с тобой сейчас разговариваем, и я не знаю, что ты скажешь через секунду и что я тебе отвечу. Ваш Станиславский говорил: готовьтесь, готовьтесь, готовьтесь, а потом выкиньте 90 процентов из приготовленного! Когда я выхожу под юпитеры, я просто жду, что произойдет. Если что-то в диалоге сбилось, я не говорю: стоп, сделайте новый дубль, я просто подхватываю ситуацию и развиваю ее. Я стал делать это чаще и чаще. Но, понятно, все изменения и импровизации должны быть в контексте сцены и образа. Для других актеров это может быть проблематично, потому что они не знают, что я могу выкинуть (смеется). Но в мою пользу говорит то, что я так или иначе обязательно возвращаюсь к ключевым фразам сцены.
Мой тренер по боксу любит повторять: твой противник знает, если ты не приготовился к бою. Когда ты готов, ты можешь расслабиться и дать волю инстинктивному поведению. Это верно и для актерской игры.
Тебе в декабре будет 52 года. Со стороны кажется, что всегда знаешь, чего хочешь. Ты производил такое впечатление и пятнадцать лет назад. Каким ты себя видишь сегодня?
Когда мне исполнилось 50 лет, я сказал себе: знаешь, дружок, это больше не репетиция, это жизнь! Я придерживаюсь идеи о том, что не важно, что ты имеешь. А важно то, что ты с этим делаешь. Кому ты помог, кто с твоей помощью стал лучше.
Когда у меня с женой (Паолетта Пирсон – «ВД») появились дети (у Дензела два сына и две дочери – «ВД»), я понял разницу между жизнью и зарабатыванием на жизнь. Актерство – моя профессия. Многие актеры думают, что игра в кино или на сцене и есть жизнь. И я так думал до появления детей. Потом пришло понимание, что я не только зарабатываю на жизнь, и немало, но у меня есть общественная ответственность, потому что у меня, как известного актера, есть трибуна. Что я должен делиться тем, что имею. В могилу добро не унесешь! Я еще не разу не видел, чтобы за катафалком шел грузовик с пожитками! Правда, древние египтяне пробовали что-то в этом духе. Не помогло! (смеется).
Коль скоро ты упомянул о том, что надо делиться, расскажи о своей благотворительной деятельности.
Я занимаюсь сразу несколькими проектами. Рад сообщить, что фонды, в которых я принимаю участие, построили сотни детских приютов в Африке. Кроме того, в сотрудничестве с Нельсоном Манделой мы работаем с организацией под названием «Спасите детей Африки». Знаешь, самое эгоистическое действие для меня – это жертвовать. Я вырос в лоне церкви, которая учить отдавать церковную десятину на благие дела. Я это делаю годами, и благодать ко мне возвращается стократно!
Не сомневаюсь, что дети Африки тебе признательны. А как у тебя развиваются отношения с твоими собственными детьми?
Не сочти, что хвастаюсь, но моя дочь Катя поступила в престижный университет благодаря своим собственным усилиям, а не потому что у нее знаменитый папа со средствами. Мой сын – профессиональный спортсмен в высшей лиге (американского) футбола. Дети разбегаются из дома (вздыхает). Я сегодня зашел в комнату старших дочери и сына. Странное, скажу тебе, чувство. Вот и младшие уже получают разрешение на обучение вождению автомобиля. Скоро и они покинут гнездо.
Доволен результатами своего воспитания?
Ты не можешь пустить дело воспитания на самотек, но нельзя и управлять детьми. Библия учит тому, что надо не рыбу давать человеку, а научить его рыбачить.
Мои дети растут довольно самостоятельными и, порой, я учусь у них больше, чем они у меня. Благодаря им я упростил свою жизнь, укрепил свою духовность и веру. Я не боюсь говорить о своих взглядах и убеждениях открыто, я продолжаю напряженно работать и радоваться жизни. Да, моложе мы не становимся. Но как говорила моя мама: «Чем старше ты становишься, тем ты становишься старше». Не мудрее – просто старше!
...При воспоминании о матери всегда немного сдержанный Дензел Вашингтон расплылся в доброй улыбке, в которой не было никакой загадки. Той загадки, что делает Дензела таким  притягательным на экране.