«Ваш досуг» совместно с каналом «Тинтина вечно заносит в склепы» запускает серию публикаций о авторском кино, которе достойно вашего внимания.
1987 год, две студентки — Отилия (Анамария Маринка) и Габита (Лаура Василиу) — тщательно собираются в город по какому-то важному поводу: бронируют гостиницу, одалживают у знакомых деньги, закупаются сигаретами. На месте выясняется, что причина не самая радостная: Габита беременна и хочет сделать аборт, а в коммунистической Румынии за такое могут посадить. Поэтому избавлением юных и не очень румынок от нежелательных родов промышляют нервные и не слишком приятные люди вроде Бебе (Влад Иванов), который до процедуры строго отчитывает девочек за всё, за что только можно. Впрочем, неизвестно, кто из подруг подвергается большему испытанию: растерянная Габита или предприимчивая Отилия, вынужденная разруливать все со склочными сотрудницами отеля, с Бебе, а заодно с молодым человеком и его семьей, которые видят в ней продолжение фамилии.
Если Пую интересуют метафизические бездны, скрывающиеся за человеческими ритуалами (обращение в Скорую или сороковины), Порумбойю — абсурд больших и малых процессов (румынская революция или одержимость футболом), то Мунджиу исследует социальную паутину, которая окружает человека, но проявляет себя лишь в кризисных ситуациях. Во взявших главный приз Канн «Четырех месяцах» в глаза бросается не острота темы (за пару лет до этого к теме абортов и гуманизма в послевоенной Великобритании уже обратился великий Майк Ли в «Вере Дрейк»).
Мир «4 месяцев» — наждачный, шершавый, склочный; мир непреходящего психологического (и как следствие — буквального) насилия. Рамка в виде коммунистического контекста 1987 года, последних лет власти Чаушеску, с одной стороны демонстрирует, как система, равнодушная к правам и особенностям личности, отражается в этих небольших диалогах, где один всегда просящий, а второй — способный оказать услугу (то есть носитель какой-никакой власти). С другой — показывает равнодушие вечное, суровый эгоизм, едва ли не усилившийся от насильной идеи общности.
«4 месяца» не случайно сравнивают с «Курьером» Шахназарова (особенно сцены семейного застолья): тот же контекст дряхлеющего в 80-е коммунизма, вместо четкой идеи — растерянность молодежи, которая ни во что не верит и ни на что не надеется. И тут, конечно, непонятно, кто страдает больше — изможденная физически Габита или прошедшая через моральную мясорубку Отилия, вольно или невольно думающая о почти пятимесячном эмбрионе и оценивающая обстановку, в которую мог бы родиться этот ребенок.
Именно будничность происходящего в ленте Мунджиу и пробирает до мурашек (как и вообще в лучших образцах румынской «новой волны»). Габита со своей беременностью и Отилия со своим характером будто мешают работе какого-то кафкианского механизма: можно было бы все списать на коммунизм, но нет — десять лет спустя нечто похожее Мирослав Слабошпицкий опишет в украинской драме «Племя», снятой на жестовом языке; там сцена аборта — один из главных аттракционов. Учитывая, как с сексуальным воспитанием и разговорами об абортах обстоят дела сегодня, можно заключить, что дело не в знаменах и «измах», а в головах, но жуткий оптимизм «4 месяцев, 3 недель и 2 дней» в том, что человек — семижильная скотина, способен пережить и не такое.
