9 октября оскаровскому лауреату Гильермо дель Торо исполняется 57 лет. Выходец из Мексики прошел голливудскую школу блокбастеров, сохранил детскую любовь к фильмам ужасов и получил премию американской киноакадемии. О том, что роднит стиль Гильермо дель Торо со стилем Жана-Пьера Жене, и зачем мастер использует сказочные сюжеты, рассказывает Дмитрий Елагин.
Трогательный ребенок Голливуда
90-е стали переломным моментом для мексиканского кино, целых три режиссера пробились в Голливуд — Алехандро Гонсалес Иньярриту («Выживший», «Бэрдмен»), Альфонсо Куарон («Рома», «Гравитация») и Гильермо дель Торо. Иньярриту и Куарон начали с фестивальных картин («И твою маму тоже» и «Сука любовь»), ярко акцентирующих внимание на проблемах родного народа, а дель Торо начал с подражания жанровому Голливуду (что не помешало ему попасть в конкурсную программу «Неделя критики» Каннского кинофестиваля). Его «Хронос» (1993) навеян приключениями Индианы Джонса: дедушка-старьевщик находит необычный аппарат, который в обмен на кровь дарует бессмертие. Хронос напоминает золотой механизм в виде большого жука — будто детская игрушка. Отличительная черта всех работ Гильермо дель Торо — его несерьезность. Он может снимать фильмы ужасов, триллеры, фантастику, но всегда дурачится. Так, в «Хроносе» главного героя зовут Иисус Грис (Федерико Луппи), после смерти и последующего воскрешения он достает иглы из своего лица. По-другому отношение автора к миру проявляется во время битвы роботов с кайдзю (огромные монстры, например, Годзилла) в блокбастере «Тихоокеанский рубеж» (2013). Камера иногда отвлекается и вместо драки показывает детали: улетающих чаек с пирса или колыбель Ньютона в чьем-то офисе. Они показывают, что режиссёру по-настоящему интересно.
Индивидуальный взгляд Гильермо дель Торо, который можно увидеть и в голливудских проектах, напоминает о кино француза Жана-Пьера Жене («Амели», «Долгая помолвка»): оба привыкли стилизовать свои миры и ностальгируют по прошлому. Opus magnum дель Торо стала оскароносная «Форма воды» (2017), где все показано в зеленом фильтре. Он сглаживает ледяные стены лаборатории, делает все мягким, уютным. Как и у Жене, героями дель Торо становятся странные люди (в случае «Хэллбоя» 2004-го года адский черт), которые не вписываются в нормальный мир. В суровом «Тихоокеанском рубеже» основную линию борьбы людей с монстрами сопровождает второстепенная о двух ученых. Биолог Ньютон Гейзлер (Чарли Дэй) спорит с математиком Германном Готтлибом (Бёрн Горман) о том, как победить кайдзю. Побеждает биолог, решивший проникнуть в мозг пришельцев, — Гильермо дель Торо вместо науки и логического познания выбирает чувства.
Ужасные и прекрасные другие
В детстве режиссер обожал фильмы ужасов, его молодость пришлась на расцвет жанра. В 80-е Ридли Скотт и Джеймс Кэмерон сняли «Чужих» (1979 и 1986), Джон Карпентер «Нечто» (1982), а Дэвид Кроненберг «Муху» (1986). Их кино передавало опасения человека перед технологиями и говорило, что мы можем уничтожить сами себя, заигравшись с наукой. Во втором проекте «Мутанты» (1997) Гильермо дель Торо взял от своих учителей все лучшее: бесконечную сеть коридоров, склизких монстров и героя-ученого. Огромное, человекоподобное насекомое «Иуда» (дель Торо любит христианскую мифологию) появилось из-за экспериментов с ДНК, которые потребовались для уничтожения тараканов, переносивших опасную для детей болезнь. Насекомое произошло при скрещении богомола и термитов, которые привыкли мимикрировать под своих хищников. С каждым новым поколением «Иуда» становится более и более похожим на человека: у него появляются легкие, а голова превращается в череп. Так дель Торо намекает, что настоящий монстр — не мутант, а человек. Если большинство режиссеров останавливается на мысли о том, что люди связаны с природой исторически, то дель Торо показывает ментальное единство. В «Тихоокеанском рубеже» биолог соединяется с мозгом кайдзи, что включает его в нейронную систему всего рода пришельцев. Адские твари для дель Торо — не что-то далекое, а близкое и познаваемое.
Другой способ понять иное — его изобразить (смотрите случай «Шрека»). Главным героем «Хэллбоя» становится одинокое исчадие ада, которое влюбляется в огненную девушку Лиз. Маленький Гильермо дель Торо любил классический фильм «Тварь из Черной Лагуны» (1954), где в финале не случается хэппи-энд с воссоединением красавицы и чудовища. Детскую фантазию режиссер воплотил сначала в «Хэллбое», а потом и в «Форме воды», чье действие как раз происходит в 1950-е годы. Так дель Торо с одной стороны отвечает американскому тренду о ностальгии по прошлому и рассказывает важную для него историю. Эта гибкость, способность сохранить уникальное видение мира спасло режиссёра от голливудской машины.
Дети в сказках
Хорроры 80-х годов не предполагают персонажа-ребенка, а только мужчину и женщину. Но в первые два фильма Гильермо дель Торо добавляет детей, меняющих взгляд на мир. Они чисты и не видят все вокруг страшным. Так, в «Хроносе» внучка любит дедушку и помогает ему несмотря на изменения в его теле, а в «Мутантах» мальчик первым замечает монстра и не пугается его. Что-то страшное и пугающее — типичные элементы сказок, которые много веков рассказывали детям с назидательной целью. Но сказочные сюжеты дель Торо использует не для нравоучений, а для историй взросления, инициации. Этому посвящен народный любимец «Лабиринт Фавна» (2006), где девочка получает задания от чудесного существа и отправляется на испытания. Возможно, Гильермо дель Торо, как и Жану-Пьеру Жене, не очень приятен реальный мир, потому он сбегает в мир фантазий, где «белое» не спутать с черным. Но оба мастера не превращают свои фильмы и в сахарные мечты, они часто жестоки по отношению к героям и не боятся натурализма. Но между Жене и дель Торо есть большая и важная разница — мексиканец не боится испугать, ему не страшны контрасты. Он видит ужасное частью нашего мира и находит методы борьбы со злом. В «Лабиринте Фавна» он прячет рассказ о борьбе с фашизмом, а в «Форме воды» — критику американского общества. Для этого с ним надо столкнуться напрямую, взглянуть ему в глаза. Как в каждой шутке есть доля правды, так и каждая сказка немного отражает реальность.
