Иногда фильмы оставляют зрителям загадки. Как правило, процесс их разгадывания сулит лентам долгую и активную жизнь после давно отшумевших премьер: появляются теории, разрастаются фан-сообщества, культура обретает новый феномен. Один из самых ярких примеров такого рода — сериал «Твин Пикс», третий сезон которого спустя 25 лет отнюдь не напоминает стилистическую реанимацию первых двух. Фильм «Матрица» — еще одно феноменальное явление. Выйдя в прокат в 1999 году, она предсказала многое из того, что после миллениума уже перестало казаться антиутопией. В первую очередь, тотальный цифровой контроль. Насколько сай-фай братьев Вачовски был истинным предчувствием, а насколько продуманным коммерческим проектом-мистификацией, исключает ли одно другое — остается в области полемики. Однако за пределами сюжета «Матрицы» нет ничего, чтобы указывало на наличие некоей закадровой загадки. Ничего, кроме заглавной композиции в саундтреке. О ней рассказывает музыковед Мария Невидимова.
Удивительно, что трек «Clubbed to Death» австралийского музыканта Роба Дугана вообще обрел популярность благодаря появлению в «Матрице». В фильме он длится всего-то несколько секунд, причем не самых ярких секунд из тех, что образуют его семиминутное звучание. Но среди батального саундтрека Роба Зомби, среди песен Massive Attack, Мэрилина Мэнсона, Portishead и других именно он осталась в сознании зрителей той самой «музыкой из «Матрицы». Тут впору сказать «шерше ля фам»: может быть, все дело в девушке в красном платье, что проходит по улицам серого города под звуки «Clubbed to Death»? Тот, кому суждено спасти мир от власти Матрицы, тренируется в ее симуляторе — скучном мегаполисе, для разнообразия которого программист с антигравитационного корабля «Навуходоносор» (о нем есть даже отдельная страница на Википедии) придумывает девушку в красном. Она — событие на фоне почти андрогинных протагонистов Нео и Тринити и цепляет внимание заодно с музыкой. Андрогинные проявления, кстати, относят к еще одному предсказанию «Матрицы», режиссеры которой впоследствии сменят пол и станут уже не братьями, а сестрами Вачовски.
Сингл «Clubbed to Death» Роб Дуган выпустил за несколько лет до выхода фильма. Помимо оригинала, на одном CD появилось сразу несколько инструментальных композиций-ремиксов (в «Матрице» звучит «Kurayamino Variation» — «вариация тьмы»). Все они написаны в эклектичном британском жанре трип-хоп, развившемся в 90-х годах. Все они — не только вариации друг друга, но и вариации на тему так называемых «Энигма-вариаций», сочиненных английским композитором сэром Эдуардом Элгаром столетием ранее.
Отличительная черта трип-хопа Роба Дугана — плотная ритм-секция, оркестровые подложки и вообще диалог с академической традицией, который в последние годы только усилился (спустя пару десятилетий музыка Дугана преимущественно оркестровая; к примеру, вот одна из последних композиций — обработка токкаты Фрескобальди). Меланхолично-суровая тема «Энигма-вариаций» Элгара, в свою очередь, близка мрачной образности трип-хопа вообще. Что интересно, похожая на русскую песню «Эх, ухнем», она также оказалась сублимацией усталости своего создателя: по воспоминаниям композитора, он наиграл тему на фортепиано в конце сложного рабочего дня, а его жена, писательница Элис Робертс, посоветовала сочинить вариации.
Каждая из получившихся «Энигма-вариаций» — это загадка. В них зашифрованы имена друзей Элгара и воплощены ситуации, с ними связанные. Так, к примеру, героем 11 вариации оказывается вовсе не знакомый органист композитора, имя которого зашифровано в заглавии, а его бульдог, однажды при Элгаре свалившийся в реку. Но есть в «Энигма-вариациях» загадка высшего порядка. В оркестровой партитуре композитор якобы процитировал некую известную всем музыкальную тему, но скрыл ее таким образом, что до сих пор исследователи задаются вопросом «а был ли мальчик?», или композитор просто успешно «прогрел» публику.
И в фильме тема загадки становится главным двигателем коллизий: сначала Нео мучает вопрос, что есть матрица, потом — действительно ли он избранный спаситель мира. Однако и без того насквозь загадочная «Clubbed to Death» появляясь в «Матрице» лишь намеком — и все равно, каким-то образом закрепляясь как главная композиция ленты, оставляет чувство послания и за пределами фильма, ощущение присутствия той самой загадки высшего порядка, на пожизненную разгадку которой зритель обречен подобно слушателю «Энигма-вариаций». Были ли мальчики, предсказывали ли они будущее, серьезно ли это они?
