Мы публикуем перевод отрывка из книги «Kiss Kiss Bang Bang» 1968 года американской журналистки и кинокритика Полин Кейл. На примере фильма «Доктор Стрейнджлав» Полин разбирает, как нерациональное одержало победу над рациональным, а черная комедия стала оправданием всеобщего бессилия. Авторы перевода — Наталья Колунова и Талех Габибов.
Зрителей держали на диете из черных комедий с момента выпуска фильма «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал волноваться и полюбил бомбу» в 1964 году. Пародия и сатира развлекали публику со времен появления немых 20-минутных комедий. Поскольку так легко показать на пленке невозможные в реальности вещи, фильмы идеально подходят для гиперболизации героической отваги и для той забавной чепухи, которую мы смотрели, когда даже новостные сводки не могли обойтись без шуточного финала ускоренного атлетического состязания или ныряльщика, взлетающего вверх из воды.
Мишенью для смеха обычно служили социальные и политические пороки, герои и клише только ушедшей эпохи кино. «Доктор Стрейнджлав» открыл новую эру кино. Фильм высмеял все, что показал, но скрыл свой либеральный пиетет, таким образом защитив себя от насмешек. Профессор, который сказал мне, что «Маньчжурский кандидат» был несерьезным, и добавил: «Мне он не понравился — я в него не поверил», — был поражен «Доктором Стрейнджлавом». «Я никогда не был так вовлечен. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что это всего лишь фильм».
«Доктор Стрейнджлав», очевидно, задумывался как предостерегающий фильм; он должен был пробудить в нас опасения перед бомбой, показав безумие того пути, по которому мы следовали. Но предостережения деятелей искусства о войне и угрозе полного уничтожения никогда не говорят нам, как мы должны вернуть себе контроль над ситуацией, и «Доктор Стрейнджлав», посмеиваясь над безумием, не обозначил никаких возможностей для здравомыслия. Это было воспринято не как сатира, но как подтверждение страхов. Всеобщий смех раздавался повсюду. Новое поколение получало удовольствие, видя, как мир сходит с ума; они буквально перестали волноваться и полюбили бомбу.
Концептуально мы уже жили с бомбой; теперь же массовая аудитория фильмов — то есть американская молодежь, — ухватилась за идею, что угрозу вымирания можно использовать, чтобы все обесценить, чтобы превратить все в шутку. И члены этой аудитории действительно любят бомбу; они любят чувствовать, что самое худшее уже случилось, что нерациональные люди разумны, ведь бомба — доказательство того, что рациональные — безумны. Они любят бомбу, потому что она усиливает их чувства безнадежности, бессилия и невинности.
Прошло всего три года с того момента, как Льюис Мамфорд получил широкое признание за высказывание о «Докторе Стрейнджлаве»: «Если бы зритель не был очищен смехом, его бы парализовала невыносимая тревога, которую эта политика вызвала бы при честной оценке». Зрители далеки от очищения и парализованы, но они все еще смеются. И как же странно теперь читать: «"Доктор Стрейнджлав" был бы глупой, невпечатляющей картиной, будь его целью высмеять характеры наших военных и политических лидеров, показывая их шутовскими чудовищами — тупыми, психопатичными и одержимыми». От «Доктора Стрейнджлава» можно быстро перейти к «МакБерду!» и к вере в именно то, что, как утверждалось, мы не должны были найти в «Докторе Стрейнджлаве». Это не война была презрительно высмеяна, а сама возможность разумных действий.
