Камерная мелодрама о том, что случайный секс и разговоры после — удел одиноких душ.
Источник фото: mollenta.ru
Познакомившись на рейв-пати под диско-кавер Les Amours Perdues («Потерянная любовь») , Николай и Клара, канадцы слегка за 30, на третьей экранной минуте оказываются у Николая дома. На седьмой обстоятельно занимаются сексом — камера фиксирует происходящее без тинто-брассовского смакования, но с гипер-реалистичной репортерской отрешенностью фильмов . Только после этого на экране возникают титры, и становится понятно, что мы имели дело с присказкой, от которой сама сказка будет разительно отличаться — воодушевленные прологом поклонники эротического кинематографа могут выдохнуть и пойти погулять. Он по эгоистическому мужскому обыкновению уснет. Она примет ванну, оденется, сфотографирует случайного партнера на «мобильник», выскользнет из страшноватой, как после пожара, квартиры, спустится на пару лестничных пролетов. Услышав, как закрылась дверь, он проснется, окликнет ее и прикажет вернуться: не по-человечески, мол, уходить вот так. Коротко познакомившись физиологически, герои перейдут к более детальному, откровенному и жесткому изучению того, что происходит у них на душе и в головах.
«Их первая ночь» как родная вписалась бы в конкурсную программу любого из ММКФ последних лет, где немалое количество фильмов, снятых малоизвестными режиссерами, будто объединены одним принципом: ни в коем случае не позволить зрителю мало-мальски развлечься; столь низменные цели пусть себе преследуют блокбастеры. При этом нельзя сказать, что дебютную картину канадки надо непременно обходить стороной. Немного терпения и выдержки (которые особенно пригодятся на протяжении первых сорока минут), и вот вам уже не то чтобы уютно, но по-своему интересно в компании двух героев, поочередно исполняющих номера духовного стриптиза. Клара дважды попробует уйти и оба раза останется: сначала ее удержит ливень, потом Николай (выбравшись, наконец, из герметичного бокса квартиры, оператор дает себе волю: уличная сцена, где изматывающие погоня и драка сменяются объятиями, снята очень вдохновенно). Ближе к финалу оба поднимутся на подернутую первыми лучами солнца крышу квебекского аналога «хрущобы».
Оставшийся метраж укомплектован десятиминутными монологами, всплесками новой хипстерской искренности, вербальными американскими горками имени, навскидку, Достоевского. Он — отшельник и философ (на чуть более мещанский взгляд, который собеседница в какой-то момент позволяет себе озвучить, лузер и тунеядец). Она — не слишком добросовестная учительница младших классов, пьяница и наркоманка, блудница, оттачивающая свой феминизм в коллекционировании разнополых партнеров на одну ночь. Одна на двоих вселенская тоска, с осознанием которой, при известном настроении, может солидаризоваться любой из нас, и нехарактерно грустное «Мир уродлив, и люди грустны» — тоже об этом. Тоска, в конце концов, способна объединять не хуже, чем любовь, и можно предположить, что первая ночь наверняка окажется не единственной.
Взаимные исповеди оказываются самым сильным местом этой камерной и предельно интимной во всех отношениях истории (Энн Эмон сама написала сценарий и диалоги). Что, впрочем, не отменяет, а напротив, делает особенно гулкой затесавшуюся фальшь вроде описания удивительного украинского обычая оставлять на тарелке последний вареник для стервятников. Этот фантасмагорический прогон нужен лишь для того, чтобы Клара заметила, что Николай и сам, в общем-то, порядком смахивает на стервятника. Явно искусственная логическая связка торчит из-под гладкой ткани истории элементом драматургического каркаса, сигнализируя о четкой границе между жизнью и театральностью (а «Их первую ночь» легко представить на сцене). Последняя по отношению к жизни всегда остается пусть и старательной, но имитацией.
