К выходу в прокат боевика «300 спартанцев: Расцвет империи» с Евой Грин в одной из главных ролях, «ВД» вспоминает, что говорила актриса в разных интервью — о кино и не только.
Когда я снимаюсь, в жилах бурлит кровь. Кричать, плакать, смеяться на экране — это почти как черная магия. Вы можете делать все, что угодно, это почти терапия. Даже вне работы в моем личном мире всегда полно персонажей.
Не хочу быть француженкой, которая изо всех сил рвется в голливудские звезды, хотя и усиленно работаю над своим акцентом. Мой образец для подражания — Жюльет Бинош, для которой нет рамок и границ.
Люблю фотосессии за то, что можно притвориться совсем другой: женственной, гламурной, загадочной, не такой, как в жизни. Ненавижу, когда фотографы уговаривают «быть собой». Хуже только беспрестанно улыбаться. Ну да, я часто улыбаюсь в жизни, но по заказу делать это трудно. Каждую фотосессию я превращаю в маленький фильм, интересную историю вокруг какого-то образа.
Я человек довольно робкий, но, снимаясь у гениального Бертолуччи, великого мастера по части любви и эротизма, с застенчивостью пришлось распрощаться. На съемках я была, как под наркозом, идеальное состояние для полноценной работы. Для сцены с потерей девственности я вспомнила, как впервые занималась сексом. А когда перед особенно откровенными эпизодами мне предлагали сделать глоточек-другой виски, не отказывалась.
Артемисия еще девочкой потеряла семью, и царь Дарий приютил ее и вырастил как своего «сына». Она очень крутая. Решительная, бесстрашная, надолго опередившая свое время. Вовсе не мужеподобная, но очень сильная, поистине ошеломляющая. С детства мечтала сыграть воительницу — и вуаля.
Физически очень трудная роль, мне пришлось немало потрудиться в «качалке». Никогда раньше не играла ничего подобного, но при этом мне всегда нравились фильмы в духе Чжана Имоу. В психологических драмах играешь лицом и руками, а тут работаешь всем телом. Отлично.
Иногда накатывает сумасбродство, но куда больше, чем клубиться ночами напролет, мне нравится валяться в кровати и слушать классическую музыку. Лет до семнадцати я училась играть на пианино. Если бы сейчас села за инструмент, то, вероятно, исполнила бы пару вещей. Скажем, «Ноктюрн» Шопена. Когда накатывает грусть, отправляюсь туда, где солнце. Например, в Канкун, это город в Мексике. Или хотя бы на минуту представляю себе, что я там. Время от времени гощу у мамы в ее доме в Нормандии. Она всегда готовит для меня что-то вкусненькое, и когда я там, у нее под крылом, чувствую себя двухлетней оторвой. Когда отойду от дел, поселюсь в Норвегии. Буду печь пирожные с тортиками и радоваться жизни.
